– Суп они тоже едят по отдельности? – пробормотал я, откручивая холодный кран. Что ж, у всех свои обычаи. Или привычки?

Я сполоснулся водой, раздумывая, к привычкам или обычаям относится размещение двух кранов в ванной. Переключая, таким образом, мозг, я отвлекся, и хлопая мокрыми ресницами, не сразу обратил внимание, как в зеркале, позади меня, мутнеет, проявляясь из воздуха, узкий силуэт. Словно фигура из прозрачного стекла наполняется дымом.

Времени на раздумья у меня не было, но за эти доли секунды мне стало ясно одно: кровь Дайрона не даст мне впасть в ступор.

Может, действительно благодаря подарку Дайрона, может, моей реакции плюс взвинченным нервам, но я долго не раздумывал: на полочке у зеркала стоял большой, красиво ограненный пузырек с надписью «Армани», емкостью, наверное, в литр, закрытый словно графин, узорной пробкой. Полный.

Я схватил импровизированную дубинку и разворачиваясь, одним движением обрушил ее на почти материализовавшегося посетителя.

Пробка от удара выскочила, и на голову гостю, худенькому парню пониже меня ростом, сквозь широкое горлышко вылилась жидкость цвета жженого сахара.

Ванная утонула в резком табачном аромате. Рукав вымок, в глазах защипало.

Но незадачливому визитеру пришлось куда хуже: он шумно осел, судорожно хватая ртом воздух, натужно хрипя, и пытаясь протереть руками залитые одеколоном глаза.

Зажав в руке бутылку, один угол которой был слегка испачкан в чем-то светло-красном, я вывалился из ванной, и сбил с ног мальчишку, бегущего навстречу.

Мельком бросив взгляд мне за спину, Дайрон вскочил на ноги и через секунду появился с табуретом в руках.

Ловким движением он поставил табурет так, что голова лежащего на полу оказалась между четырех ножек, а перекладина зажала руку и придавила горло.

Одним прыжком я стал наверху, схватившись для верности рукой за трубу, выходившую из стены.

Мальчишка исчез, чем-то погремел на кухне, и снова появился, неся в руках какие-то баночки. Затем склонился над безуспешно пытающимся протереть от жгучей отравы глаза парнем и методично, словно шеф-повар, колдующий над фирменным блюдом, стал посыпать ему лицо разными приправами.

Через секунду лицо гостя напоминало заилившееся болото, в котором изредка поблескивали островками дико выпученные белки глаз. Впрочем, слово «белки» вряд ли было уместным в данной ситуации. Глаза покрылись сеточкой красных сосудов, а сам белок стал цвета того желтого сахара, который я частенько покупаю, предпочитая остальным сортам.

На удивление, посетитель не кричал, не верещал и не ругался матом, а хрипел, словно магнитофон с порванными динамиками.