Аэрон продолжал терзаться угрызениями совести из-за едва не ставшей реальностью трагедии и последствий выбора Париса. Чувство вины разъедало его изнутри, прожигая до самых костей, словно кислотой. Теперь Парис страдает, в то время как сам Аэрон наслаждается свободой. Но это вовсе не означает, что он станет щадить чувства друга. Для этого он слишком сильно его любит. Более того, Аэрон у него в долгу. И привык платить по счетам.

Именно поэтому они и сидят сейчас на крыше.

Присматривать за Парисом оказалось задачей не из легких. На протяжении последних шести ночей Аэрон приносил сюда друга, невзирая на его непрерывные протесты. Парису оставалось лишь указать на женщину, и Аэрон тут же доставлял ее к нему и стоял на страже, пока они занимались сексом. Но с каждой ночью Парис все дольше и дольше тянул с выбором.

Аэрону уже стало казаться, что на этот раз они просидят на крыше до самого рассвета, ведя пустые разговоры.

Если бы ныне пребывающий в депрессии воин по примеру самого Аэрона сторонился слабых смертных, то сейчас не томился бы о том, чего не может получить. Не впал бы в отчаяние от своего бессилия и не отрицал бы его до скончания времен.

Аэрон вздохнул.

— Парис, — начал он и умолк. Какие подобрать слова? — Пора уже перестать скорбеть. — Хорошо. Сразу по сути, как он любит. — Это ослабляет тебя.

Парис провел языком по зубам.

— Кто бы говорил о слабости. Сколько раз тобой безраздельно овладевал демон Ярости? Бессчетное количество. А сколько раз из этого бессчетного количества винить следовало богов? Лишь один. Когда демон порабощает твое тело, ты напрочь теряешь над собой контроль. Так что давай не будем добавлять к списку твоих грехов лицемерие, договорились?

Аэрон не обиделся. К сожалению, ему нечего возразить Парису. Иногда демон Ярости действительно завладевал его телом, заставляя летать над городом и нападать на любого человека в пределах досягаемости, калеча и упиваясь чужим ужасом. В таких случаях Аэрон полностью осознавал происходящее, но был не в состоянии прекратить бойню.

Которую не всегда и хотелось прекращать. Некоторые люди заслуживают подобной участи.

Но ему ненавистна потеря контроля над собой и низведение до уровня марионетки. Или пляшущей по команде обезьянки. Пребывая в подобном состоянии, Аэрон презирал своего демона — и все же не так сильно, как себя самого. Потому что с ненавистью он познал гордость. Гордость Яростью. Для того чтобы отвоевать у демона контроль над ситуацией, требуются силы, а сила любого рода есть награда.

Однако борьба между любовью и ненавистью его по-прежнему тревожит.