Вода пошла кругами и забулькала, когда огни приблизились. Три секунды до поверхности… две… Всплеск! На фоне луны, утопшей в море наполовину, неожиданно и синхронно вынырнули две бледнокожие девушки-унды. У каждой в руке было по круглой жемчужине-фонарю.
– О-ой, Ми-итра, а это еще что тако-ое? – расстроенно протянула одна из них на тягучем моренлинге, хлопая глазами на Ладиславу.
– Хоро-о-оший вопрос, – задумчиво ответила вторая. – Может, убивец в к-о-ои-то веки решил заплатить за еду-у?
– Другой едой, что-о ли? Но мы не едим человечину, тем паче такую замерзшую!
– Он, видимо, то-оже!
И морские девицы с сомнением уставились на Лади.
– Я знаю ваш язык, – сказала Найт. – И я не еда, не оплата, и слово «человечина» мне тоже не очень нравится. Я адептка из Бури.
Унды ойкнули, переглянулись и выбежали на берег: гибкие силуэты, прозрачные тоги из текуче-блистающей ткани. Их бледно-зеленые волосы были украшены ракушками, обрывками рыбацких сетей и… золотыми перьями. Очень знакомыми золотыми перьями, каждое из которых – как маленький кинжал.
– Вы что, ощипываете Фрэнсиса?! – ахнула Лади, покрепче сжимая прут.
Унды пискнули, но не сбежали. И нет, как выяснилось из дальнейшей беседы, не ощипывают, а
– Бережем экол-о-огию, – важно сказала одна.
– И кошельки! – хихикнула вторая.
На этот крохотный островок убивец всегда прилетал после ужина. Лежал здесь, сушил крылья («А то за рыбой он ныря-яет, как птица-олуша», – пояснили унды), чистился песком, а потом уж сбегал в портал. А девушки-унды, выучив его примерное расписание, приплывали сюда после – потому что такие перышки, ах, такие перышки нигде не купишь и не выменяешь! Не может ли Ладислава, раз она убивцева подружка, надергать у него побольше и сбросить ундам из окна?
– Это вряд ли, – Найт покачала головой. Еще не хватало его оскорбить, потянувшись за перышком цепкими пальцами… – Слушайте. А в Долгую Ночь убивец прилетал?
– Да, – кивнули унды.
– Точно?
– Отсюда мн-о-ого воды ушло, даже крыши нашей деревни обнажились: то-очно!
И крови птицы иррин на демоне той ночью тоже не было, и вел он себя обычно – как выяснилось дальше.
– А на следующий день прилетал?