– Ладно. Ты обещал, – выдохнул Мишка, с трудом разжимая пальцы.

– Эй, вы это о чём? – насторожился студент.

– Заткнись, – в один голос рявкнули посетители.

– Пойдём, Миша. Нам ещё о многом поговорить надо, – позвал офицер, осторожно выпроваживая парня из камеры.

Закрыв за собой дверь, он первым двинулся к лестнице и одобрительно кивнул, увидев пару солдат с винтовками, прибежавших на выстрел. Приказав дежурному организовать чаю, он привёл Мишку в кабинет и, буквально рухнув в кресло, первым делом закурил. Дождавшись чаю, он резким движением загасил в пепельнице папиросу и, глотнув напитка, тихо спросил:

– Миша, это что там такое было?

– Извините, Владимир Алексеевич, сорвался. Как подумал, что эти мрази решили всю семью мою положить, так словно бес вселился. Я ведь одну семью уже потерял.

– Понятно, – кивнул контрразведчик с заметным облегчением. – Наложилось. Это бывает. Хорошо, не раньше, когда они у тебя во дворе были. Хоть с парочкой поговорить можно будет.

– Тогда мне не до того было, – отмахнулся парень, грея пальцы о стакан. – Там мне было главным на себя все стволы отвлечь. Настя вторым беременна, да ещё и сын у тётки на руках. Вот и крутился.

– Поздравляю, – растерянно улыбнулся контрразведчик. – Дети – это всегда радость. А насчёт этого, – тут он выразительно ткнул пальцем в пол, – не беспокойся. Он отсюда не выйдет. Я эту сволочь и сам ненавижу. И поверь, есть за что. А тут ты мне в очередной раз руки развязал.

– Так этого ж ваши солдаты брали, – напомнил Мишка.

– И что? Бежать пытался, – презрительно отмахнулся контрразведчик. – А вообще, я тебя очень понимаю. Иногда сам еле сдерживаюсь, когда с такой мразью разговариваю. Если бы не дело, сам бы пристрелил.

– Это с чего ж так? – не понял парень.

Первой его мыслью после услышанного было, что офицер желает любой ценой удержать ситуацию в стране и избежать революции, но ответ оказался гораздо страшнее. Снова закурив, Владимир Алексеевич облокотился о стол и, глубоко вздохнув, тихо ответил:

– Это было три года назад. Мы с женой и дочерь-ми шли из театра. Весна была тёплая, радостная. И тут мимо карета генерала проезжала. В неё бомбу бросили. Моих на месте убило, а на мне ни царапины. Оглушило только. Как я тогда себе пулю в лоб не пустил, до сих пор не понимаю. Так что твоё буйство мне очень даже понятно, – с грустной улыбкой закончил он.

– Извините, – растерянно протянул Мишка, не ожидавший такого.

– Ничего. Уже почти отболело. Я потому сюда и перевёлся. От тех мест подальше. Вроде как новая жизнь. На новом месте, с чистого листа.