— Нечего и гадать, кто это был, — Олорин встрял в монолог Уриэля, — я тебе сразу скажу, что это Орлангур.

— Сам Орлангур? — воскликнул я.

— С чего ты взял? — воскликнул Уриэль.

— Сам, собственной персоной, — Олорин важно кивнул головой. — Такую ауру трудно забыть, а тем более с чем-нибудь перепутать. Он был здесь в конце зимы, и, скорее всего, мы-предыдущие тогда с ним встретились.

— Это он взорвал врата? — спросил я. Я уже все понял, но это знание совершенно не укладывалось в голове. — Он напал на нас и мы погибли?

— Нет, — сказал Уриэль. — Есть еще и хорошая новость. В прошлый раз мы не погибли, мы пошли дальше.

— Но как? Если врата миров разрушены…

— Можно перемещаться между мирами и без помощи врат. Можно попробовать пробить канал, это более утомительно и опасно, но возможно. И в тот раз мы это сделали.

— И в какой мир мы отправились? — поинтересовался Олорин.

— Довольно забавный мир. Когда я посетил эту пещеру в первый раз, я оставил здесь артефакт. Нечто вроде сканера, он изучал миры, в которые можно попасть отсюда, причем не только те миры, в которые ведут врата, но и те, доступ к которым возможен только через канал.

Сканирование миров — дело долгое, я хотел, чтобы артефакт собрал требуемую информацию без моего непосредственного участия, так оно и случилось. Самые интересные миры стали для нас закрыты после уничтожения врат, но то, что осталось, тоже неплохо. В общем, мы ушли в самый интересный мир из оставшихся доступными. Оригинальный мир. Там живут люди, эльфы и хоббиты, там действует магия, как высшая, так и низшая, только низшая магия действует по-другому, и заклинания Средиземья там действовать не будут. В общем, прошлые мы отправились туда и благополучно достигли цели. Пойдем за ними?

— Пойдем, — сказал Олорин, — только вначале создадим новые копии.

4

4

Я мыслю, следовательно, я существую. Не помню, кто это сказал, кажется, Ежебой из Дорвага. А может, и нет. Не важно. Важно то, что, раз я думаю, значит, я еще жив.

Пробивать канал — удовольствие еще то. Даже если ты непосредственно не участвуешь в этой операции, а выступаешь в роли пассажира, одно только пребывание в междумирье способно изрядно испортить настроение. Кажется, что время останавливается, а пространство становится все более жестким и неподвижным и в конце концов совсем исчезает. Дышать становится все труднее, сознание начинает плыть, а дальше я ничего не помню.

Я открыл глаза и увидел безоблачное небо. Я сразу понял, что в этом небе что-то не то, но, чтобы понять, что именно не то, мне потребовалась целая минута — тяжело соображать после того, как чуть не умер. Вот что в этом небе не то — в нем нет солнца, равномерно светится весь небосвод. Я ошеломленно потряс головой, с трудом встал на ноги и осмотрелся.