— Можно. И даже нужно, потому что эти две вещи никак не связаны друг с другом. В нашем виртуальном мире сына не нужно выращивать, его можно сотворить. И когда ты понимаешь это, становится ясно, насколько глупо растить ребенка только потому, что этого требует инстинкт. Ты ведь знаешь, что мы с тобой можем отключить любой инстинкт?

— Знаю. Только это очень страшно, потому что, отключая инстинкты, можно утратить чувства.

— Какие чувства? Чувства хоббита? Разве ты не утратил их, покинув клан?

— Чувства разумного существа.

— Разум не страдает, когда ты отключаешь инстинкты.

— Страдают эмоции. А что такое разум без эмоций?

— Не передергивай, эмоции не исчезают. Они перестают диктовать тебе, что ты должен делать, но не исчезают. Ты получаешь возможность их контролировать, но разве это плохо?

— Не знаю. Так можно превратиться в какого-то… робота, что ли…

— Не знаю, что такое робот, и не хочу знать. Но я знаю, что после того, как я внесла в свою душу некоторые изменения, я стала чувствовать себя гораздо лучше.

— Что ты изменила в своей душе?

— Посмотри.

Я посмотрел. Все было просто. Нехалления ничего серьезно не изменила, только к каждому эмоциональному центру протянулась ниточка, управляемая сознанием. Захотела чувствовать эмоциональный подъем — включила режим счастья, надоело — отключила. Захотела месяц подряд обходиться без сна — отключила соответствующий контур; возникла пауза в делах — включила обратно и благополучно проспала период, когда делать все равно нечего. Несомненно, так жить удобнее и приятнее, но не превращается ли она в думающую машину, подобную AI-92? Впрочем, кто бы говорил… Я заглянул внутрь себя и увидел те же самые изменения, только менее выраженные — а что вы хотели, полгода вне виртуальности даром не проходят. Неужели мы все идем по одному и тому же пути? Если так, то что находится в его конце? Кажется, Нехалления поняла и приняла это, она идет с радостью, без всякого страха глядя прямо перед собой, а я не могу принять судьбу, я боюсь смотреть вперед, я мотаю головой туда-сюда, я убеждаю себя, что если смотреть только по сторонам, то все будет хорошо, что впереди нет ничего страшного, а оно там есть. Нет, мне не грозит опасность утратить душу, но изменить ее настолько, что она потеряет всякое сходство с привычными конструкциями, эволюционировать во что-то непредставимое — разве это не страшно? Но есть ли у меня выбор?

Выбор есть. Я могу отказаться от всего, что дает путь, я могу оживить Долгаста, попрощаться с друзьями и вместе с Дромадроном вернуться в родной клан. В славе. Я стану вождем клана, Дромадрон останется визардом, на землях клана Брендибэк наступит золотой век, наш авторитет на ежегодном Совете поднимется на недосягаемую высоту, соседние кланы захотят объединиться с нами, я стану первым королем объединенной Хоббитании, я приду к Леверлину или кто там сейчас правит Аннуром, и мы обсудим указ Элессара Эльфийского, и договор будет пересмотрен, и Хоббитания станет величайшей державой Средиземья, и мы покажем другим народам, как можно избавиться от насилия и принуждения и прийти к истинному счастью. Только для меня все это никогда не станет чем-то большим, чем детская игра. Оставаться ребенком можно долго, а если ты бессмертен, то и в этом можно найти своеобразное счастье, но разве этот путь для меня? Взрослая жизнь всегда кажется страшной и непонятной, но все проходят через этот страх, каждый ребенок рано или поздно взрослеет. Нехалления повзрослела раньше меня, и это неудивительно, девочки всегда взрослеют раньше. Но, боже мой, как много вещей, которые в новой жизни теряют всякий смысл!