5
Ночью приснились похороны.
Кладбище было из новых. Такие выносят за окружную, подальше: въезд, халупа администрации, и без видимой паузы — кресты, плиты, дешевые памятники, венки, черные с золотом ленты… Бабушки ленятся ездить сюда торговать цветами. Могильщики клянчат «лопатные» вяло, сморкаясь в разрытую яму. Бюро ритуальных услуг выделяет место без проблем. Похороны быстрого реагирования, шутил Кот.
Почему вспомнился Кот?
Погода стояла отвратительная. Шел дождь; как показалось, даже со снегом. Это май-баловник, это май-чародей… Что уж там случилось в небесной канцелярии, но май выглядел больным лагерником. Рыхлая земля дышала гнилью. Плакала женщина — ровесница Золотаря, вся в трауре. Хмурила брови редкая стайка молодежи. Один, самый нервный, закурил, испугался, затушил окурок о подошву — и все не знал: куда ж его, заразу, выбросить? Возле горбатого автобуса, лежал, дожидаясь своего часа, крест с прибитой фотографией.
Черно-белая эмаль, молодое лицо…
«Антошку хоронят,» — подсказал сон. Холодея, Золотарь кинулся — побежал? полетел? — к кресту. Нет, не Антошка. Совершенно незнакомый парень. Жидкие усики, взгляд исподлобья. Родинка на правой щеке. Ниже фотографии крепилась табличка:
«Никонов С. А. 1989–2009 гг.»
Сердце дало сбой только сейчас, когда стало ясно, что ничего страшного не произошло. Грех так говорить, но лучше пусть умирают чужие. Он где-то читал — китайский сановник заказал мурецу письменное благословение для своей семьи. «Дед умер, отец умер, сын умер,» — написал мудрец. «Сдурел? — возмутился сановник. — Что это за благословение?!» В ответ мудрец тихо спросил:
«Ты предпочитаешь, чтобы это происходило в другом порядке?»
Кладбище закачалось, будто сон снимали на камеру. Без штатива, с рук. Изображение уменьшилось, вокруг образовалась рамочка. Возникла надпись — к счастью, не на китайском: «Провожаем Никона.» Ниже, в черной пустоте, распахнулось окно. На фоне цвета обожженной глины побежали слова — отрывок из ночного чата, бессмысленного и беспощадного:
Starway:
Poopson:
Starway: