Даже сейчас он продолжал оставаться врачом. Можно было восхититься этим человеком.

— Значит, ты хочешь, чтобы я пожертвовал собой? — он как будто спохватился. — Правильно?

Голос его был спокоен и даже чуть ироничен. Что он задумал?

— На рассвете они придут. Судьба Эдеме зависит от тебя, Артуро Квамби.

— Судьба! — воскликнул он. — Жизнь трех тысяч глупых детей. И потом — ты же не оставишь их? Не бросишь умирать?

— Нет, не брошу, — кажется, я начинал злиться. Сочувствие и уважение по отношению к этому человеку, всколыхнувшееся внутри, сменялись яростью. — Но погибнут многие.

— Но Эдеме уцелеет. Да, уцелеет — он щипал бородку, о чем-то размышляя. Неужели и я был таким же — ученым, глухим ко всему, кроме своего предмета изучения?

— И я расскажу всем, что ты не пророк. Твоя власть рухнет.

— Да, хорошо, — он рассеянно кивнул, поднял близорукие глаза. — Все будет, как ты сказал, робот. На рассвете я выйду.

— Ты решишься? — я не верил своим сенсорам.

— Да. А сейчас оставь меня одного, я должен подумать, привести данные в порядок. У меня собран огромный материал по воздействию агента на организм. Он может тебе пригодиться.

Я чувствовал подвох, но не понимал пока, в чем дело. Слишком легко и спокойно он согласился умереть. Не дается такое решение так быстро. Во всяком случае, не для Квамби — не тот он человек. Может быть, он задумал сбежать? Но из города нельзя ускользнуть. Что он задумал?

Делать было нечего, я неловко повернулся, выбираясь в зал, задел стойку с капельницей. Она покачнулась, зазвенела, и я едва успел ее подхватить. Андрая мирно спал, перевязанная его грудь мерно вздымалась. Хорошо, что не разбудил.

— Робот… — негромко окликнул Квамби, когда я уже почти вылез. — Обещай, что не оставишь их.

Я поглядел в спокойные и ясные глаза доктора. Неужели он все-таки готов?

— Обещаю.

— Хорошо, — он быстро улыбнулся и повернулся к монитору.

У Святого Дома я столкнулся с одним из капитанов. Здоровенный парень, избивавший Симона. Жоаким. Он стоял на крыльце, и недобро покосился на меня. Не нравлюсь я ему. А кому ты здесь симпатичен, Джузеппе? Разве что своим мальчикам.

— Тебя зовут Жоаким?

— А тебе какое дело? — глянул он исподлобья.