Борислав закончил кое–какие дела, так как позже ими будет некогда заниматься. Он поговорил с адвокатом и составил новое завещание. Сделал копии важных документов и рассовал кое–какие бумаги по укромным уголкам. Он собирал консервы, свечи, лекарства, инструменты, даже сапоги. Держал наготове свою дорожную сумку.

Он купил матери давно обещанный участок на кладбище. А также приобрел для нее красивый могильный камень. Он даже нашел шелковые простыни.

10.

Все началось не так, как он ожидал, но можно сказать, что локальная история — это события, которых не может предвидеть ни один разумный человек. Все началось с киоска. Это был новенький, с иголочки, европейский киоск. Цивилизованный, основательный, приличный, хорошо продуманный, предвещающий интервенцию киоск. Чужеродный, бело–розовый — он был красивым, идеальным и чистым, а внутри не было никого, кто бы даже отдаленно напоминал человеческое существо.

Этот автоматический киоск снабдили чем–то вроде серебряного когтя, который без промаха подхватывал товары со своих антисептических полок и подавал их пораженному покупателю. Это были восхитительные товары: сверкающие, изящные, снабженные серийными номерами и наклейками для радиослежения. Они так и светились внушающей уверенность законностью: правилами здравоохранения, марками таможенных сборов, соответствующими адресами веб–сайтов и мейлами для подачи жалоб.

Сверхмощный киоск олицетворял собой централизованное правление, свод законов на сто тысяч страниц и обширные, перегруженные базы данных, он олицетворял истинный блеск, тонкий этикет, как блестящий двор Габсбургов. И его с намеренной точностью сбросили на ту хрупкую часть Европы, которая готова была взорваться.

Европейский киоск был всемогущим торговым автоматом. Он пополнял свои быстро убывающие запасы по ночам. Их развозили грузовики–автоматы без водителя, изготовленные из розового пластика, на колесах из розовой резины, которые двигались по полуночному городу при помощи радаров и подчинялись всем правилам движения с сумасшедшей пунктуальностью.

Не с кем было пообщаться внутри розового европейского киоска, хотя, когда к нему обращались через десятки микрофонов, киоск отзывался на местном языке и очень даже неплохо. Здесь и не пахло человеческими взаимоотношениями. Такого понятия, как общество, не существовало: только четкая интерактивность.

Банды подростков сразу же изукрасили розового захватчика граффити. Кто–то — вероятнее всего, Туз — предпринял серьезную попытку сжечь его.

Туза нашли через два дня в собственном шикарном электрическом автомобиле, убитым тремя черными пулями из фабрикатора. На капоте автомобиля оставили сфабрикованный черный пистолет.