— Я всего лишь…

— Удерживали форт. Да-да, знаем! Но, как скажут журналисты, удерживали не очень хорошо.

Самнер повернулась к Диксону и покачала головой:

— Ну нет, нечего сваливать все на меня!

— Я пытаюсь защитить вас, Нэнси, — живо возразил Диксон. — И себя заодно, да и всю нашу администрацию, будь она неладна!

— Все получилось из-за вас… Вы пошли на поводу у своих инстинктов… Потому-то все так и запуталось. Я к Монро не имею никакого отношения!

— Ой! — Диксон откинулся назад и, закинув руки за шею, принялся раскачиваться взад-вперед, подражая Кеннеди.

Почему он, сволочь такая, сукин сын, выглядит таким самодовольным?

— Все записано. Я видела, чем вы там с ней занимались. Ваши, так сказать, забавы не имеют ко мне никакого — повторяю, никакого! — отношения. На протяжении нескольких часов я лишь защищала всех, в том числе и вашу репутацию!

— Никакой записи не существует, — холодно ответил Мейснер.

— Я ее видела.

— Возможно.

— И вы тоже.

— Я видел только, как президент флиртует с аватаром Монро. Все вполне невинно… Потом запись прервалась.

— Вы не имеете права уничтожать запись! Вам никто не поверит!

— А тут и верить нечему. Наверное, запись самоуничтожилась после того, как похититель взломал КатаПульт президента. Если он способен на такое, значит, почти наверняка мог и уничтожить запись. Похититель — наверняка какой-нибудь компьютерный гений. — Мейснер немного выждал, давая вице-президенту свыкнуться с его словами, а потом продолжал: — Мои слова подтвердят и «Телефонный узел», и ЦРУ, и АНБ. Кажется, отчет уже подготовлен.

Диксон покачал головой:

— В записи могли содержаться какие-нибудь важные улики! Очень жаль…

Надо было раньше догадаться… он «отредактировал» запись, как Никсон во время Уотергейтского скандала!