— Перегрузить верблюда? — сухо прошипел он в ответ. — И погибнуть вместе с золотом? Покойникам оно ни к чему. И потом: мне дорога только та добыча, за которую приходится драться. А нагнуться и поднять — это не по мне!

— Да, ты прав — я пошутил... — произнес я, разжимая руку.

Золотой песок тонкой струйкой сбежал между пальцев.

А жар все усиливался. Еще немного — и мы потеряем сознание, потом умрем, но, зажатые между горбов наших «кораблей пустыни», не упадем, а будем продолжать сидеть так... день, два, три... а потом только выносливые верблюды будут нести на себе наши высохшие скелеты...

Но где же ты, наш «Бог из машины», Вика! Я обращаюсь к тебе, потому что сюда мы попали по твоей вине и по твоей воле. Пусть ты и не настоящий Бог, а компьютерный, но я тоже компьютерный, и потому ты для меня — настоящий Бог, ты можешь то, чего я не могу, что в нашем мире может показаться чудом. Ты слышишь меня? Я — живой! И я умираю.

Я чувствовал, что во мне резко сократилось количество ноликов и выросло количество единичек, это нолики превратились в единички, высохнув... Нет, должно быть наоборот: есть вода — единица, нет воды — ноль! Почему же мне так плохо? Что-то же во мне осталось? Почему это не вода?

Я чувствовал, что несу бред, но перед глазами все плыло, кружилось, превращалось в один огромный грандиозный ноль, в который я падал, падал, падал...

У КУБАЛАЙ-ХАНА

У КУБАЛАЙ-ХАНА

Нас вынесли верблюды. Я уж и не знаю, что стряслось с Викой — вызвал к себе шеф, она упилила на обед или просто заболталась по телефону и забыла посмотреть на экран и отключить программу, — но пустыня все длилась и длилась, россыпи золотого песка плотно скрипели под ногами верблюдов, те упрямо шли и шли вперед, к какой-то своей, только им известной цели; мы уже потеряли сознание от палящей жары, а верблюды все шли и шли, словно заведенные — а может быть, они и были заведенные? — и через неизвестное количество времени остановились у водопада, синей ниткой арыка разделяющего пустыню и цветущие поля.

Водопад я увидел, когда очнулся. Вода срывалась с небольшой скалы и, пробежав едва ли больше десятка метров, уходила в песок. Золотой песок. Четкая граница между золотым и зеленым уходила за горизонт. С другой стороны поднимались скалы.

И я напился сам и подтащил к водопаду сэра Жеральда и Юниса и поплескал им в лица водой, и они начали пить, сначала беспорядочно хватая губами воздух и капли, летящие из моих ослабевших рук, а потом все с большим и большим интересом, осознанно — я подумал, что всю эту золотую пустыню создал сумасшедший золотоискатель, промывавший породу у этого водопада и отбрасывавший золото в одну сторону, а пустую породу, на которой успела вырасти такая великолепная растительность — в другую.