Калльер-Фальписе следовал за девушкой и корабельным дроном. Он ни разу не отстал, но и не приближался больше, чем на метр. Изучая каюту, она все время видела, как эскадрон трепыхается на краю поля зрения. Когда корабельный дрон улетел, девушка повернулась и встала лицом к лицу с эскадроном.

— Думаю, мне надо немного поспать, — сообщила она.

— Позвольте, — сказала кремовая машина, и постель — устроенная так же, как та, на которой она спала эти дни, то есть наполненная невероятно мягкими и белыми, как чистейший снег, умными перьями, — разметалась и стала похожа на застывшую в центре каюты снежную бурю. Девушка вспомнила, как эта вещь называется: пух-кровать.

— Спасибо, — сказала она, — вам нет нужды оставаться здесь.

— А вы уверены? — поинтересовалась маленькая машина. — Я хочу сказать, что на борту корабля мы, разумеется, в полной безопасности, но ведь стоит нам прибыть куда-то в другое место, как мне придется непрестанно оценивать обстановку в поисках возможной угрозы, особенно во время вашего сна. В противном случае мои действия нельзя будет охарактеризовать лишь как преступную халатность. Думаю, что для нас обоих будет лучше, если вы прямо сейчас начнете приучать себя к моему обществу, разве нет?

— Нет, — ответила девушка, — я намерена блюсти свою частную жизнь.

— Ладно.

Машина покачалась в воздухе, ее аура-поле приобрело голубовато-серый оттенок.

— Как я сказал, пока мы на борту корабля... Извините.

Дверь затворилась за дроном.

— Насколько мне известно, кхм — общепринятый способ нарушить тишину. Так что: кхм, блядь, кхм!

Она вскинулась, озираясь кругом. В двух метрах от постели, почти в центре каюты, стояло кресло, а в кресле сидел, скрестив ноги, мужчина, которого она сразу же узнала. Он был одет в те же темные одежды, что обычно носил Демейзен, и выглядел почти как тот изможденный полутруп, с которым она распрощалась несколько часов назад. Почти так же. Пожалуй, его можно было назвать более здоровой, крепкой, чуть пополневшей версией того человека.

Она бездумно моргала. Увиденное не укладывалось у нее в голове.

Она села, обратив внимание, как расступаются перед ее телом, образуя нечто вроде сиденья, перья пух-кровати, и порадовалась, что от прошлой жизни у нее осталась привычка спать в ночной рубашке.

Теперь она уже не так радовалась тому, как сумела отделаться от эскадрона.

Демейзен воздел длинный палец.

— Погодите секундочку. Для вас это может быть полезно.

Где-то на нижней границе ее поля зрения появилось слово СИМУЛЯЦИЯ. На сей раз оно было написано на марейне и подсвечено красным.