Корабельный дрон подскочил в воздухе на четверть метра и медленно опустился обратно.

Ладно, будь что будет.

Два дрона запросили сводки с корабельных сенсоров и тут же увидели во всем великолепии боевой корабль длиной шестнадцать сотен метров, окутанный облаком силовых полей высокоскоростного двигателя, служившего ему для перемещения в дальнем космосе. Пространственный контур полей расчеперился абсолютно неуместными завитушками и загогулинками. На краткий миг многоцелевой наступательный корабль За пределами нормальных моральных ограничений проявился в реальном пространстве — в виде абсолютно черного, отражавшего любой свет яйца, — и тут же исчез опять, да так стремительно, что даже высокочувствительные сенсоры скоростного сторожевика бессильны были проследить, куда же он направился.

ТРИНАДЦАТЬ

ТРИНАДЦАТЬ

Глубоко в толще льда без постоянного охлаждения не выжить — иначе сваришься.

Это утверждение справедливо по крайней мере для нормального человека или, говоря точнее, любого обычного существа, чья биохимия совместима лишь с узким диапазоном температур от замерзания до кипения. Во льду будь холоден — или сварись заживо. Альтернатива? Давление превратит тебя в жалкую кашицу даже быстрее, чем убьет температура.

Все относительно. Ниже точки замерзания или выше точки кипения чего и где? Как представитель пангуманоидного метавида, он привык соизмерять все данные с величинами для жидкой воды при стандартных давлении и температуре. Но чьи это были стандарты?

Здесь, в глубине водной планеты, под сотней километров теплой океанской толщи, ужасающее давление водяного столба превращало воду сперва в шугу, а затем и в лед. Не в обычный низкотемпературный лед. Нет, эта разновидность возникала лишь при высоких давлениях. Но все же это был именно лед. И чем дальше к ядру планеты, тем горячее и плотнее он становился, разогретый тем же давлением, какое заставило воду перейти из жидкой фазы в твердую.

И даже здесь лед не был вполне совершенен: в нем попадались примеси и структурные дефекты, зияния, щели — подчас размером с мономолекулярную нить. По ним между крепко прижатых одна к другой глыб льда могли проникать и другие жидкости.

Там была жизнь — существа, эволюционировавшие здесь или же специально сконструированные для такой среды.

Тонкие, как волосок, почти прозрачные, походившие на мембраны и ничем не напоминавшие обычных животных, они рыскали взад-вперед, вверх-вниз в ледовых прожилках, дырах, щелях, трещинах и проталинах, разыскивая пищу. Любые минералы и полезные вещества, какие содержал лед. Или — в случае хищников из глубин — атакуя этих неплотоядных животных.