Она открыла второй глаз и увидела двух кукол. Они были одинаковы, обе наклонились к ней под одним и тем же углом.

— Йиме! Ты пришла в себя! Ты вернулась! Отлично!

— Ийуась? — переспросила она. Она хотела сказать Вернулась?, но у нее не получилось правильно произнести это слово. Губы и зубы не работали так, как надо. Она попробовала глубоко вздохнуть, это тоже не получилось. Все ее тело будто защемило чем-то очень большим и крепким, как если бы она пыталась вырваться из чьей-то почти необоримой хватки и не могла. Она попала в ловушку.

— Не уходи, Йиме, — пропищала кукла.

Она попыталась кивнуть в ответ, но... нет.

— Ага, — удалось ей выговорить.

До нее внезапно дошло, что на самом деле кукол не двое, а только одна. У нее просто двоилось в глазах. Кукла была слишком близко, а у нее в глазах плясали какие-то черные пятна. Все, на что бы она ни бросила взгляд, виделось под неправильными углами. Потолок, если его условно так называть, угрожающе нависал над кудрявой головкой куклы. В темном, тесном, заваленном всякой рухлядью помещении сияющая кожа куклы казалась единственным источником света.

Куда это ее занесло?

Она попыталась вспомнить, где была перед тем, как отключиться.

Она стояла под кораблем, слушала его инструкции, под ней сверкали звезды, скопления и планетные системы, а огромная темная громада корабля висела прямо над макушкой. Нет, не так. Она шла под прикрытием этой громады по какому-то обширному пространству, обильно поливаемому дождем; тупоносый корпус корабля висел над ней, как огромная гора из черного стекла, исполинский плоский нож, готовый рассечь Вселенную до основания, до самого донышка...

— Йиме! — проскрежетало что-то. Она заставила себя открыть один глаз. Ага. Перед ней по-прежнему стояла эта странная крохотная кукла, согнувшись под неестественным углом.

— То? (Что?)

— Не делай этого. Не проваливайся. Не уходи. Будь со мной.

Ей захотелось рассмеяться, но она не смогла. Не проваливаться? Не уходить? Куда бы она могла уйти? Она поймана, она в ловушке.

Кукла подошла к ней на коротких толстых ножках, походка ее была ужасно неловкой. В одной ручке кукла что-то держала, вроде иголки с продернутой в ушко блестящей ниткой. Нить уходила за спину куклы, где между двух наклонных плитообразных поверхностей лежал узкий участок полной тьмы. Зрелище двух очень близких, почти сходящихся поверхностей за спиной куклы показалось ей знакомым, но отчего-то неправильным, искаженным.

В другой ручке кукла тоже что-то сжимала. Игрушка подковыляла так близко к ее голове, что она больше не могла ее толком видеть. Но чувствовала. Маленькое тело куклы протискивалось где-то совсем рядом с ее головой.