-- А как прознал?

   -- Это я тебе тоже скажу. Переворачивайся-ка ты лучше на задницу, друг мой ситный. Пора тебя спереди разогреть. Значится так. На него, на Леона и на Наталью мои собачки в питомнике одинаково реагируют: сперва бояться, а потом ноль внимания, будто они и не люди вовсе. То есть она. Леон-то -- пес, всем псам пес. Диких ментов в пятницу утром на востоке тоже он разделывал?

   -- Он самый, боевой киборг. Но о его ТТХ, я тебе, Федор, извини, сказать ничего не могу.

   -- А я и не спрашиваю. Теперь держись, Дербан, не до разговоров тебе будет. Марш наверх!

   -- А может, не надо, Федя?

   -- Федя сказал надо.

   К тому времени, когда Хатежин начал спереди охаживать Кирилла второй парой березовых веничков, срезанных уже не за неделю до Петрова дня, а помягче, спустя неделю после Иванова, Вирта переместилась в парную и приговаривала, потряхивая распаренными красными сосками:

   -- Так ему, Федор Михалыч! Задайте ему жару. Будет знать, как бедных девушек обижать. Этот жмот сегодня бедной Вирточке только один разик дал из гранатомета стрельнуть, да и то издалека.

   -- Попала?

   -- Нет, конечно. Разве с первого раза из такого тяжелого попадешь?

   -- Я тебя, Дарьюшка, научу из станкового автоматического стрелять. АГС, он на сошках. Справишься.

   -- Ой, спасибочки Федор Михалыч. Отдохните, а я этим телом займусь. Ну, трепещи, злодей. Щас я тя пропарю.

   -- Только не щекочи. А так все пожалуйста.

   -- Руку с причинного места долой и глаза закрыть.

   -- Вижу, Дарьюшка, банщица из тебя знатная. Я пошел, охолону маленько в предбанничке.

   Вирта размотала простыню, обернутую вокруг бедер в стиле турецко-банной традиции, и принялась охаживать Кирилла двумя вениками, но не по-медвежьему, не по-хатежински. Она лишь слегка касалась то тут, то там разных мест его тела. Вскоре Кирилл почувствовал, что любимый организм, обласканный нежными распаренными березовыми листочками, отреагировал усиленным приливом крови совсем не к голове в фетровом колпаке, а к иным членам тела.

   -- Перевернись на спину, кобель бесстыжий. Нечего тут девушку-банщицу в краску вгонять. Задницу подставляй. Будет тебе сейчас и опоясывающий жир, и морщинистая срака. Вздумал над бедными женками издеваться. Щас я те всыплю по самые помидоры. Кверху жопой, тебе говорят!

   Пришлось Кириллу принимать неудобную позу лицом вниз. Когда и так хорошо, с женщинами не спорят. Им подчиняются, закрыв рот и глаза в ожидании чудес. Предчувствия его не обманули. Нежные, но сильные руки опытной банщицы перевернули его на спину...