Кто смел, тот и съел чуду-юду. Упокой, Господи ее ментовскую душу. Ибо добровольно она дала себя отравить во имя дела. Или ей врачи как тупорылому менту и спортсменке ничего толком не сказали? Наверное, все-таки знала. Пусть каждый исполнит свой долг. Впрочем, ей уже все равно, и сие не есть важно. А нам люди разные нужны, бабцы всякие важны.

   -- Вирта, моя помощь требуется?

   -- Да, дорогой. Сядь или ляг где-нибудь поудобнее и постарайся расслабиться. Я к тебе подключусь позднее.

   -- Пошли, Леон. Будем расслабляться, как положено.

   На балконе Кирилл едва успел сесть в кресло, когда Вирта сообщила о своей готовности...

   ... Кирилл очень удивился, опять оказавшись в игровом пространстве Тюрингенского Леса, где вместо идеальной фигуры Вирты ему предстал гориллоподобная бой-баба, перевитая толстыми жилами и гипертрофированными мышцами.

   Стало быть, это у нас Инга. А какая мохнатая спереди и сзади, мама миа! Где ж таких макак делают, так-перетак?

   Он бы предпочел другой сюжет, но не он ныне заказывает музыку, пришлось заняться повторением пройденного. Разве что вместо болотца с бензиновыми разводами им предстояло омовение в глубокой глинистой луже на лесной дороге, разбитой танками. Вечерело.

   Кирилл еще раз со вкусом выругался сержантским загибом и с чувством, от души смачно шлепнул могучую валькирию Ингу по голому мускулистому заду:

   -- Будешь меня сиськами прикрывать, махнешь ими раз, махнешь другой, все немцы, американцы в разные стороны так и разлетятся. Или слетятся...

   ... -- Вирта, ты бы как-нибудь иначе...

   -- А мне, Кирилл, там очень было весело. Я думала, мой герой, ты там тоже славно повоевал.

   -- Индюк тоже думал. Я иду вниз. Показывайте, что там у вас получилось, моя дорогая леди Мэри-Вирта Шелли-Франкенштейн.

   -- Нет, дорогой мой, пока не готово. А часа через полтора добро пожаловать. Мы обе будем очень рады вас видеть, храбрый сэр Сирил Тюрингенский.

   * * *

   Кирилл успел основательно утомить организм в тренажерном зале и принять душ, когда Вирта позвала его в лабораторию.

   -- Мой дорогой! Ты еще не заснул? У нас все готово.

   Инга в своем традиционном костюме для занятий физкультурой и спортом стояла в свободной позе посреди реакторного зала под яркими галогеновыми лучами бестеневой лампы, а Вирта в серо-зеленоватой хирургической униформе и в латексных перчатках в тон приплясывала вокруг и любовалась делом от рук художества своего:

   -- Посмотри, мой дорогой! Просто прелесть! Какая внешность, ум, стать. Где твои глаза? Я бы на твоем месте непременно в нее влюбилась. Скажешь нет?