«А подземный переход здесь что надо, - прикидывал Сакуров, направляясь к станции метро, - но здесь почему-то никто не торгует. Хотя почему – почему-то? – всё-таки министерство. А нужны благополучному министерству какие-то сраные спекулянты? Ясное дело, что не нужны. И нищие ему не нужны, потому что сытый голодного, особенно на святой Руси, не понимает…»

 Поминал нищих бывший морской штурман не зря, потому что, когда он проходил по этому же месту двадцать минут назад, то один нищий на выходе из подземного перехода таки присутствовал. И не только присутствовал, но довольно бойко торговал своей вызывающей внешностью и талантом взывать к прохожим. Теперь, когда Сакуров возвращался, от нищего на его площадке осталось одно только в натуре мокрое место, потому что редкий человек не обделался бы, примени к нему чисто русское служебное рвение не то шведские ополченцы, не то бельгийские стрелки.

 Зато возле метро нищие наблюдались, да и спекулянтов здесь было как грязи. Нищие ютились в зонах отчуждения в виде сточных канав и пространств между мусорными баками, спекулянты стояли со своими прилавками вперемешку с телефонными автоматами и походными сортирами. И торговали, кто чем. Те, кто торговали барахлом, упирали на «г», а вместо «что» говорили «що». Те, кто торговали бананами и ананасами, отчаянно жестикулировали. Тут, сколько знал Сакуров, ему со своим товаром делать было нечего.

 Убив время до положенного часа, бывший морской штурман шёл на вокзал, закусывал домашним бутербродом, запивал его домашним чаем из пластиковой бутылки и садился в свой поезд. Раньше Сакуров пробовал закусывать московскими булочками и пить московскую воду, но его желудок оказался слишком нежным для этих продуктов, поэтому он стал возить еду и питьё с собой.

 Утром Сакуров приезжал домой. Он первым делом считал поросят, гусей с курами, потом доил козу, потом всех кормил и выпускал на волю. Потом Сакуров работал на огороде, общался с Жоркой, другими односельчанами, гнал от сараев Мироныча и так далее.

 «Костя, какого хрена ты не эксплуатируешь фолькс? – удивлялся Жорка. – Горбушка чай не казённая…»

 «Можно подумать, наш «Фольксваген» казённый», - парировал Константин Матвеевич.

 Дело в том, что на общественном транспорте ему удавалось кой-как экономить, покупая билеты на полдистанции, а то и вовсе проскакивая зайцем. В то время как фолькс требовал бензина ровно столько, сколько ему полагалось в соответствие с пробегом. Да и гаишники, заразы, кусались больней, чем вагонные контролёры.

 «Да чё его жалеть? – хорохорился Жорка. – Новый купим!»