— Джош, — Мустафа дёрнул головой, словно получил пощёчину, — ты хотя бы себе не ври, а? Даже если ролики лягут удачно, у неё в голове появится что-то про девушку Лейлу. Она никогда не почувствует, что это было с ней самой, правда?

Джош кивнул. А ещё запись могла лечь неудачно. Из-за возможных последствий перезапись ролика объекту считалась неоправданным риском.

— Сколько роликов вы сняли с Ричем? — спросил он.

Лейла помедлила, а потом почти шёпотом призналась: пятьдесят. Мустафа просто онемел — видимо, он ещё не обо всём её расспросил до прихода к Джошу. Пятьдесят, и за всё Рич платил день в день после оценки тестеров. И кому какое дело, как она зарабатывает эти деньги. Потому что сейчас открыты квоты и они уже почти накопили на канадскую визу для всей семьи… Но тут Мустафа сорвался.

— Шлюха!!! — заорал он, вскакивая с кресла и пытаясь ухватить Лейлу за волосы через стол.

Она пискнула мышью и бросилась прочь, к лестнице. На улице стояла ночь, светящиеся снежинки хаотичным роем неслись мимо окон вниз, к бело-бурой земле, бело-чёрным крышам, бело-серому асфальту.

— Ещё и дура, — констатировал Мустафа. На шестидесяти неосвещённых пролётах можно было не только сломать ноги. Турок подошёл к той двери, через которую только что выбежала Лейла, и, прежде чем выйти, обернулся к Джошу и сказал, сухо и беззлобно:

— Ты мне жизнь сломал.

— Алло, Рич?

— Привет, Джош! Как сестра — ещё ходит на работу?

— Рич, у меня есть тема для ролика.

— Кто-то из знакомых?

— Я сам.

— Хм.

Долгая пауза.

— Продаваемо?

— Рич, я хочу сделать запись за свои деньги. И не выставлять её на продажу.

— Ты знаешь, сколько стоит один ролик?

— Лучше всех.