Он порылся в кармане брюк и протянул тому единственную бумажку.

— Ваше, ваше, — махнул он рукой. — Да не смотрите на меня так.

Друг строил в десяти шагах уморительное лицо.

Две минуты брели в молчании, наконец Гутэнтак не выдержал:

— Что, Миша, потянуло на искупить?

— Вот-вот. А ты не знаешь, где можно собрать побольше людей?

— У тебя долларов не хватит, — хмыкнул он.

— Да ну их, какие доллары.

Они вышли на свой любимый проспект Труда. Короткий мужчина в очках спросил о времени.

— Четыре пятнадцать, — вежливо, но наугад сказал Миша.

— Спасибо, — сказал короткий.

Вытянул запястье: часы шли на три минуты вперёд.

Перед ними стоял большой сероватый дом. Табличка извещала, что внутри дома находится много чего разного, в их числе скромный банк и невнятные профсоюзы.

— У профсоюзных крыс сегодня собрание, — сосредоточенно сказал Миша. — Что-то типа регионального Съезда, я слышал по новостям. Пойдём к ним.

— Я понимаю, что дело нужное, — ответил Гутэнтак. — Но стоит ли мориться с этими червяками? И какое нам дело до профсоюзов?

— Наша цель — преобразить мир, — повторил Миша школьное правило. — А значит, нам есть дело до всего, что в этом мире творится. В том числе и до откровенно крысиных сборов. Пошли, поработаем.

Он был уже на ступеньках серого здания.

— Я ничего не понял, — зевнул Гутэнтак. — Но если хочется к профсоюзам, пошли к профсоюзам.

Он резво вскочил на крыльцо, а неожиданно деловитый Миша уже тянул на себя не лёгкую дверь.