По коже текли струйки воды. Ощущались падения новых и новых капель, их ритмичные и легкие прикосновения. И постепенно от мира остались только струящийся холод, да звуки и ритм набирающего силу ливня.

Неизвестно, сколько времени прошло, но… на губах появился знакомый кисловатый привкус.

«Скоро начнет жечь кожу», – словно сквозь сон протянул меланхоличный внутренний голос. Он напомнил, что сегодня ночью ожидался аномальный пик кислотности.

Ладонь левой руки сжалась, и в круговорот ощущений вплелось еще одно – шершавой синтетической ткани. Затем рука выполнила привычное движение, и спустя мгновение шляпа оказалась на голове – мое спасение от дождя. Я оправил полы плаща и побрел к лифту, чтобы спуститься на свой уровень города. Субуровень.

Десять этажей вниз в кабинке лифта. Рука потянулась к кнопке и почти наугад нащупала ее в этих знакомых потемках, обещающих тепло и уют дома. Вот и трещина в середине, и тот самый скрип маленькой пружины. Она.

Идентификация по голосу?

Рик Беркли. 2. 3. 7. 9. Теперь довольна?.. Лучше бы починила освещение.

На потолке мерцала неисправная лампа.

Панель управления подмигнула счетчиком этажей – тусклыми зеленоватыми цифрами. Протяжно завыл старый электродвигатель, трудившийся за себя и за давно сдавшегося соседа. Дрогнул пол, и в животе что-то привычно сжалось. Тело вспомнило, что с каждым этажом будет погружаться глубже и глубже, чтобы, в конце концов, оказаться дома.

Десять

Оно качнулось, руки сами собой потянулись куда-то вперед и нащупали металлическую сетку ограждения, пальцы, как всегда, вцепились в нее.

Девять

В кабинку проникли редкие лучи света из шахты – по стене пробежали контрастные полоски теней, как от жалюзи.

Восемь

Еще глубже. Свет исчез, и пространство будто растворилось в темноте. И не только оно. И руки, и тело… их как-то вмиг не стало. Словно не было вовсе.

Семь