Далеко-далеко отсюда его копи-братья нашептывают по кват-связи свои жалобы на огорчительное несоответствие, на аномалию в отношении побега вора и той, другой. Архонт заверяет их, что все уже сделано, что они вскоре вернутся к Матери-Тюрьме, и он принесет кое-что новенькое.

Он смотрит вниз, на сеть клеток, где обитают мелкие воры, и бабочки, и женщина-оортианка, которых он обнаружил в этой сладкой материи. Скоро Игра начнется снова, теперь уже в любой момент.

Она будет иметь вкус лимонного шербета, решает архонт.

— Магия, — говорю я ей. — Тебе известно, как работают магические трюки?

Я уже вернулся в свое человеческое состояние. Воспоминания об обостренном чутье и компьютерной мощи постепенно тускнеют, но еще живы, словно фантомная боль в утраченной конечности. И, кроме того, внутри меня остался архонт, запертый в моих костях, в глубоком компьютерном морозильнике.

Мы сидим в тесном складском модуле, его вращение вокруг оси обеспечивает силу тяжести, а корабль занимается восстановлением. А вокруг нас сверкающий поток космических кораблей, растянувшийся на тысячи кубических километров, но благодаря увеличительным свойствам корпуса «Перхонен» кажущийся близким. Здесь и сверхскоростные суда зоку с колоссальным выбросом тепла, для которых один день путешествия равен тысяче лет, и похожие на китов медленные корабли с зеленью и миниатюрными искусственными светилами внутри, и повсюду, словно мотыльки, летают сгустки мыслей Соборности.

— На самом деле все очень просто, дело в нейробиологии. Отвлечение внимания.

Миели игнорирует меня. Она накрывает стоящий между нами столик. На нем оортианские блюда: странные прозрачные пурпурные кубики, извивающиеся продукты синтетической жизни, аккуратно нарезанные — и тщательно сложенные — разноцветные фрукты, а также два маленьких бокала. Движения Миели сосредоточенны и размеренны, словно она совершает какой-то ритуал. По-прежнему не обращая на меня внимания, она вынимает из стенного шкафчика бутылку.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Мы празднуем, — отвечает она.

— Да, это стоит отметить. — Я усмехаюсь. — Должен признаться, мне потребовалось немало времени, чтобы понять. Ты не поверишь, но разум Соборности можно обмануть. Ничто не меняется. Я переключил его сенсорные входы и закачал в них имитацию, основанную на показаниях спаймскейпа «Перхонен». Он до сих пор уверен, что строит Тюрьму. Только очень медленно.

— Понимаю.

Она хмурится, глядя на бутылку, вероятно, размышляя, как ее открыть. Отсутствие интереса к моему гениальному плану вызывает у меня раздражение.