– И снова здравствуйте, – говорит она, защелкивая один наручник вокруг запястья Эдсона. Затем ныряет, уворачиваясь от квант-ножа, и наносит сокрушительный удар убийце в солнечное сплетение, от чего тот сгибается от боли и выскакивает из святая святых. Тогда незнакомка защелкивает второй наручник на запястье ошеломленной Фии. – Вы бы оказались за двести километров в Атлантическом океане. А там вы нам ни к чему.

Она тянет за цепочку, которая сковывает Эдсона и Фиу. Двери широко распахиваются, и они проваливаются сквозь каждую из них в столб серебряного света. Миллиарды жизней и смертей вспышкой проносятся через Эдсона. Ему хочется плакать, писать, блевать, смеяться, молиться, эякулировать, славословить и реветь в экстазе. А потом он оказывается на свету, на залитом солнце и влажном от дождя бетоне, рядом с низкой оградкой вокруг статуи, изображающей какого-то мужчину в футбольной форме, который держит в руке факел, – такие бывают только в скульптурах и на эмблемах политических партий. Мужчина отлит в бронзе, а сбоку на постаменте висят таблички из того же ритуального металла с именами. Легендарные имена, имена галактического масштаба. Жаирзиньо, Роналду Феномен, Сократес и его тезка Эдсон Арантис ду Насименту, более известный как Пеле. Перед ним резные триумфальные ворота, подернутый плесенью бетон выкрашен белой и синей краской, и надпись: «Стадион Марио Филью». Маракана.

* * *

– Рио? – устало спрашивает Фиа таким тоном, словно стоит произойти еще одному чуду или ужасу, и она свалится в канаву, зароется в мусоре.

– Что здесь происходит? – требует ответа Эдсон, нахмурившись при взгляде на подернутые патиной таблички. – Где Селесан, выигравший чемпионат мира 2030 года здесь и 2018 года в России?! Где мы?

– Вопрос сложный, – отвечает блондинка. – Понимаете ли, мы вообще не во времени. Мы вне его. Просто так получилось, что это безвременье выглядит как Маракана из моей эпохи. В том времени, откуда я, мы еще не победили. Мы проиграли. Вот в чем суть. И это не настоящий Рио. Вам нужно только выйти за пределы зоны высадки, и сами все увидите.

Эдсон практически волочит Фиу. Наручники, наручники. Он-то и забыл, что они скованы одной цепью. Фиа все еще ошарашенно озирается под остаточным действием от двух таблеток снотворного.

– Чертовски извиняюсь, – говорит женщина и ищет ключ в кармане брюк. – Я просто не хотела, чтобы вы разлетелись в разные стороны. Если бы вы разлучились, то мы бы вас больше никогда не нашли.

Два щелчка, после чего женщина вешает блестящие хромированные наручники на пояс. Эдсон потирает запястья. Он никогда не хотел соприкасаться с этими полицейскими прибамбасами.