Хольцман сел за стол покойного друга. Ему по-прежнему было не по себе в этом доме, но ничего не поделаешь…

На столе стояли рамки с семейными фотографиями и персональный компьютер: четырехдюймовый черный кубик с портами, большой плоский монитор и клавиатура. Место защищенного терминала пустовало – наверняка его забрали агенты МВБ.

Хольцман включил комп. Тот сразу же запросил пароль, разумеется.

Ящики стола оказались незаперты. Хольцман начал в них рыться: бумаги (ни одной под грифом «Секретно»), запароленный планшет, ручки, медали и похвальные грамоты, которые Уоррен никогда не выставлял напоказ початая бутылка «Лафройга», бокалы, пустое ведерко для льда.

Хольцман вытряхнул ящики, простучал донышки и бока, но потайных отсеков не нашел. Он чувствовал себя дураком, нерадивым любителем, строящим из себя профессионала. Уоррен Беккер был профи. А Хольцман – нет.

Он встал из-за стола и принялся за стеллажи. Один за другим снимал сувениры и книги, надеясь обнаружить тайник в каком-нибудь томе или ложное дно у полки.

Ничего.

Затем его внимание привлек ковер. Он скатал его, однако ничего подозрительного не обнаружил, только сплошной гладкий паркет – без расшатанных планок и прочего. Звук при простукивании пола тоже был самый обычный.

В уборной оказались только туалетные принадлежности и бытовая химия.

В кладовке тоже не было ничего интересного. Клюшки для гольфа, обувь, пиджак без одной пуговицы на рукаве. Хольцман все обыскал – не спрятана ли где-нибудь записка или карта памяти… В поисках тайника он простучал тростью все стены и даже потолок.

Ничего.

Ничего, ничего, ничего.

Хольцман в отчаянии рухнул в кресло. Он провел в доме Беккеров уже несколько часов, устал и проголодался. Ему по-прежнему нужна была доза опиатов. Сейчас бы немного расслабиться…

Стоп.

Хольцман снова открыл ящик с напитками. Бутылка. Он взял ее в руки. Какая-то она странная… Хольцман не раз видел «Лафройг» в офисе Уоррена, те бутылки выглядели немного иначе… «Год разлива: 2029». Одиннадцать лет назад.

Неужто Уоррен одиннадцать лет пил из одной бутылки?

Хольцман открутил крышку и понюхал. Виски как виски.

Он закрыл бутылку и повертел в руках. Почему Уоррен так долго ее хранил? Почему не пил из нее? Или пил – а потом подливал свежее?

Может, это что-то вроде сувенира? Память о каком-то важном событии?

Хольцман крутил и крутил бутылку, поглаживал ее пальцами и думал, думал…