Я продолжал искать другие варианты для возвращения домой. На многие недели моим родным домом стала библиотека. Вместе с Грейс мы пролистали десятки статей, разыскивая упоминания о странных случаях, аномальных зонах и прочей ерунде.

— Ничего, — я очередной раз отбросил газету в сторону, — все произошедшие аномалии за эту неделю — фикции. Даже научные труды и те полны глупостей. Вот где корень всех зол — застой в мозге ученых. Как они могут что-то изобрести новое, когда фундамент содержит в себе такие трещины?

Большинство статей оказались пустышкой. Под гриф «Совершенно секретно» большинство они попали только по воле случая. Грейс быстро отсеяла на первый взгляд подходящие варианты, что дало возможность работать, не отвлекаясь на глупости. — Такое ощущение, что этот мир кто-то или что-то тормозит…, - Грейс остановилась на мгновение, а затем перед моими глазами появились графики, — Последние пятьдесят лет весь научный прогресс топтался на одном месте. Наука если и прогрессировала, то открытия не стали известны широкой публике — только узкому кругу лиц. Я сопоставила отличия. Вот смотри, — на голограмме увеличился участок, вплотную приблизившись ко мне, — Это наша временная линия и эта. Видишь, как расходятся линии — почти параллельно друг другу. Тут не получила развитие космическая программа, а значит и озоновый кризис — лишь возможная из катастроф.

— Если это так, то, скорее всего, нас ищут не в том месте, — задумавшись, я пытался понять, что и где упустил.

Я переезжал из города в город. Менял страны и континенты. Сегодня был очередной мой день рождения — вековой рубеж. Это не только мой праздник. Черныш сидел на моих коленях и, мурлыча свою кошачью мелодию, смотрел на закат. Это стало нашей традицией — наблюдать, как проходит день за днем, как время течет сквозь других людей, не затрагивая нас.

Не знаю, было ли это злой шуткой создателя или очередной аномалией временного потока, но ни я, ни черный обормот не старели. Бессмертием это состояние можно назвать с большой натяжкой. Я пролежал месяц при смерти, когда по своей глупости решил проверить теорию о своем бессмертии. Оказалось, что прыжки с пятого этажа — это предел, на который рассчитан мой организм. В любой момент я могу уйти за грань, только вот будет ли это правильно? Чувствую, что семья продолжает меня искать.

Сквозь сны я рвался к ним, а они стремились отыскать меня. Особенно Мари. Она не оставляла надежду, почти в каждом новом сне я видел изменения, происходящие с ней — она росла и все больше походила на свою маму.