— У нас даже Вика захотела поиграть, когда наслушалась нас сегодня, — сказала Света, когда мы одни шли к ней домой.

— Правда?

— Да. Всё нос воротила, а сегодня заинтересовалась.

— Только не говори, что мы её возьмём с собой, — улыбнулся я.

— Нет. Я её буду качать в свободное от нашей работы время.

— Работы, — продолжал улыбаться я.

— Ну да. За Деллу мы, можно сказать, тоже прилично получили. Не знаю как ты, но я много чего продала из того, что не понадобилось тебе.

— Ну и я примерно так же. Конечно, не прямой бабос, который сразу приходит на карту, но всё равно.

— Если бы я могла продавать всё, что получаю, мне тоже можно было бы увольняться.

— Да вы, дамочка, — я обнял Свету, — смотрю, обзавелись серьёзными связями.

— Это чисто профессиональное. Хотя один покупашка ко мне очень хорошо подкатывал.

— Ого-ого. Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Потому что для меня нет больше никого, кроме тебя.

Мы одновременно устремились губами навстречу друг другу и поцеловались.

— Кстати, — продолжила она, когда мы двинулись дальше вдоль набережной, — тебе из твоих бывших никто ничего не писал?

— Нет. Вообще молчат. А тебе?

— О, у меня было целое выяснение. Вадик очень слёзно просил с ним поговорить, а потом, когда я уже согласилась просто для того, чтобы он отстал, начал просить прощения за всё.

— Ого-ого! Снова такие подробности вскрываются. И снова я узнаю только сейчас?

— Он писал и просил сегодня утром. Я поэтому ему тем более не верю. Дрались мы давно, а только когда сейчас победили, он проснулся.

— А что он хотел?