Пока остальные бегали своими глазами по всевозможным зданиям и заведениям Перекрёстка, Лэсси точно знала, что искала. С некоторыми торговцами на палаточном рынке она даже общалась, заходила в несколько магазинов, некоторых сразу проходила мимо, в виду заметного обилия у них того товара, что странники могли предложить. Периодически доносились приятные запахи еды, среди палаток с товаром встречались палатки, где на огне прямо у клиента на глазах приготавливали пищу, жарили мясо, пекли кукурузные, тонкие лепёшки, тушили ароматное жаркое с мясом, капустой, кукурузой, и другими всевозможными продуктами. Во многих местах цены были невелики, и даже малоимущий человек мог позволить себе что-то купить, но у путников не было средств даже на одну кукурузную лепёшку. Несколько раз Чубу пришлось силой оттягивать от прилавка.

Прослонявшись бесцельно около часа, путники вместе со своими повозками отошли на обочину дороги. Они были уставшие, мучимые голодом и жаждой, а к их товару никто не проявил интереса.

— Забавно… — устало проговорила Лэсси. — Я всё же надеялась, что хоть кто-то предложит что-то серьёзное. Не отдавать же пистолет-пулемёт за лепёшку или коробку с сухой вермишелью…

— Может, мы будем вынуждены… — так же устало проговорила Люси, складывая вываленный язык пса обратно ему в пасть.

— Забавно то, — сказал Генрих, — что пройдёт какое-то время, и всё это оружие вновь станет очень дорогим.

— А мы умирать к тому дню… — сказал Гартун и протяжно застонал.

Уставшие бороться с надвигающимся бессилием, путники молча сидели у обочины, и печально взирали на проходящих мимо людей, на бары, из которых выходили «увеселённые» люди, вновь и вновь вдыхали запахи ароматной пищи. Генрих нервно крутил в руках отвёртку, кажется, он несколько раз хотел что-то сказать, но замолкал так и не издав и звука.

— Чё приуныли, бродяги? — внезапно раздался тоненький, нахальный голосок.

«Бродяги» были настолько уставшими, что не желали даже нагрубить в ответ. Их взору открылась маленькая девчушка, лет тринадцати на вид, с рыже-розовыми волосами, кончики которых были выкрашены в фиолетовый цвет, одетая в довоенные обноски, с любовью перешитые в некое подобие разноцветного костюма. Люси сразу сообразила, что девочка сделала это сама и даже немного позавидовала такой фантазии и умению.

Путники одарили девчонку уставшими взорами, только Генрих слегка заулыбался от её вида. Наглая девчонка ко всему прочему нагло жевала жевательную резинку, и не без мастерства надула из неё шарик, который с хлопком лопнул.