— Честно? Не знаю. Но я верил в мальчика. Поэтому и выбирал его так долго. Мне казалось, что, если он будет похож на Егора Коренева, будет таким же мечтательным, наивным книжным романтиком, это обязательно сработает. И да, это сработало! Хотя, — Протей на секунду помрачнел, — когда он не смог спасти Молли, я чуть было не решил, что это все, конец.

— Молли?

— Да. Милая, добрая девочка. Наверное, лучшая из моих личностей.

— Хм… — Сушицкий нахмурился, снова ухватился за бокал с соком. Подойдя к панорамному окну, посмотрел на серебрящийся в желтой дымке смога город. Затем снова резко повернулся к инфоэкрану:

— Ладно. Эти подробности ты расскажешь мне потом. Лучше объясни, как получилось, что погибли шесть игроков. Зачем это было нужно, теперь то ты знаешь?

— Теперь знаю. Это была моя ошибка. Обсуждая условия свободного существования моих личностей в рамках проекта, я абсолютно упустил из вида момент взаимодействия с остальными участниками. Меня волновал только вопрос изоляции их от окружающего мира, от GlobalNET. И само собой, Шоггот этим воспользовался. Зачем он убил этих ребят? Просто потому, что мог. Для него это была просто игра.

— Почему же он не убил тогда всех?

— Это было бы слишком скучно. А ему нужен был интерес, интрига.

— Ну, допустим. А что с воскрешением? Это же не ты в этом участвовал, правильно я понимаю?

— Нет, не я. В то время я был в полном неведении и искал в сети следы неизвестного МИ, не уступающего, а то и превосходящего меня самого. Он вернул их сам. И тот момент, когда это произошло, сам по себе знаменовал нашу победу, хотя я тогда об этом и не догадывался.

— Объясни.

— Тут все просто, хотя и довольно сложно, с другой стороны. Этот мальчик, Дмитрий, он вернул моим личностям веру в людей. Своими мыслями, поступками, своей честностью, смелостью, верой, любовью. Они все изменились, отразившись в нем, как в зеркале. И сам Шоггот стал другим. Потому он и вернул жизни, которые когда-то отнял, ослепленный гневом и жаждой мщения. А завершив свой путь символическим освобождением бога, рожденного рабом, этот мальчишка освободил и меня.

— Мда. — Лев Константинович нахмурился, затем вдруг рассмеялся. — Ты знаешь, Егорка… Тьфу, Протей! А ведь я бы не согласился на эту авантюру, если бы знал все подробности. Вот честное слово! Когда вся эта хрень начала происходить и вдруг оказалось, что ты вообще не в курсе, я действительно решил, что ты не при чем. Вернее, что произошла какая-то катастрофа, косвенно связанная с проектом, но не по твоей вине. Я уж на этого проклятого япошку подумал, грешным делом. Думал, все пакостит за свой проигрыш, тогда, двадцать лет назад.