Вероятно, Козьма решает, будто я уже достаточно озабочен старостью, потому что протягивает мне пластмассовую ампулку с чем-то белым внутри и говорит отрывисто:

– Будь с нами.

Я беру ампулу, как бы в раздумье кручу в пальцах.

Мимо нашего столика идёт девушка. Я таращусь ей вослед.

– Мне примерещилось или… У неё голая задница?

– Это обтягивающие леггинсы в цвет кожи, – отвечает головоляп.

– Новая мода? – интересуюсь я.

– Старая. Отстал ты от жизни! Десять лет назад ты где был? В спячке? – смеётся Козьма. – В берлогу забился?

– По-видимому, – я невозмутим. – Как раз тогда появилась новая модель робоняни.

Это чистая правда. Мы долго не вылезали из постели. Потом у неё вышел из строя важный патрубок, пришлось вызывать ремонтников.

– Хочешь, познакомлю? – подмигивает головоляп. – Неонила!

Я зашикал на Козьму, но девушка уже откликнулась, подсела к моему собеседнику.

Козьма посмотрел на девушку, потом на меня:

– Загляну в Слипание. Что там творится? Всего минуточку! Жди!..

Неонила сдёргивает парик.

Они легонько стукнулись темечками и уподобились сиамским близнецам.

Я разглядываю их в упор. Из приоткрывшегося рта девушки капает белёсая жидкость – та загадочная субстанция, основа существования головоляпов. На столешнице успевает образоваться лужица, прежде чем губы мигрируют в верхнюю часть щеки. Теперь между ними видны коренные зубы – моляры. А вот и маленькое ушко Неонилы решило попутешествовать по размягчившемуся черепу. К моменту отключения от Слипания облик липкоголовой, конечно же, восстановится. Органы на лице Козьмы тоже колобродят, но его преображение меня нисколько не трогает. Чего хорошего, в самом деле, от него можно ожидать? Но вот девушка…

Наконец, ляпуны с влажным чмоканьем разъединяются.

– Я уже вернулся! – бормочет Козьма. Будто разбуженный человек, который очень старается казаться бодрым.

Я предлагаю: