В этом, кстати говоря, заключалась и основная проблема владельцев гаремов. Но, это была только первая причина равнодушия, охватившего старшего помощника. Вторая заключалась в том, что после ворона и «Land Rovera», удивить чем-нибудь другим и задержать его внимание было затруднительно. Прямо скажем – весьма затруднительно.

Перестав в конце концов и вовсе обращать внимание на выставленные экспонаты, Денис в ускоренном темпе – время поджимало, завершил обход «ангара» по периметру, распахнул дверь, через которую изначально попал в «Музей Поля Чудес» и вышел в коридор. Точнее говоря, должен был выйти в коридор, потому что именно туда он так и не попал. А попал… снова в «ангар»! Если бы не шкира, старший помощник принялся бы протирать глаза, не веря им, но тетрархский комбез такой возможности доступа к органам зрения не предоставлял и Денису пришлось принять картинку, транслируемую в мозг, на веру.

«Вот же ж с-с-с-во-ло-чь! – с нарастающим гневом подумал старший помощник. Причем, кого именно он считал этой самой „сволочью“ было не очень понятно даже ему самому. То ли в этом качестве Денис имел ввиду давнишнего ворона из сна, то ли его материализовавшееся чучело, то ли Епископа Ортега, во дворце которого творилась такая хрень, то ли все Мировое Зло, наславшее на него в те далекие времена тот мерзопакостный сон, то ли еще кого – неизвестно, но старший помощник был твердо убежден, что „сволочь“ существует и что, когда он до нее доберется, она за все ответит – уж больно зол он был на нее и за прошлые, и за нынешние обиды. – Игры со мной играть вздумала! – продолжал яриться Денис. – Ла-а-а-дно! Я тоже люблю подвижные игры на свежем воздухе! Поиграем!»

Он решительно направился к автомобилю, гордо возвышавшемуся метрах в пятнадцати, открыл незапертую дверь, завел и медленно подъехал к обратно к двери, круша по до дороге все, что попадалось под колеса внедорожника. А попадалось, прямо скажем – немало. Настоящие музейщики – те которые трясутся над каждой древней черепушкой, а не те, которые норовят снести все, что поценнее, в ломбард, впали бы в кому от такого варварства, но Денис ни разу музейщиком не был, и никаких отрицательных эмоций не испытывал.

«Значитца так, Шарапов! – мысленно обратился он к так до конца и не идентифицированной „сволочи“. – Я сейчас выхожу в коридор, а если я там не окажусь, или окажусь в каком-нибудь другом месте… – он сделал короткую паузу, чтобы „сволочь“ прониклась важностью момента. – То я вернусь, и прокачусь по твоему музею! Ферштейн!?!» – рявкнул он напоследок, но никакого ответа, естественно, не дождался.