– Я вижу только светящуюся паутину.

– Спустись ко мне. Не бойся, раз не свалились сразу, то уже не упадём.

Кирилл усмехнулся в ответ на слова «не бойся», помедлил и сполз ниже, цепляясь за отверстия в «корне» кресла. Рядом свисали в бездну такие же ажурные, мерцающие перламутром «корни» стола, книжного шкафа, двух стульев и процессора. Чем меньше был предмет, тем тоньше и короче у него был «корень». Но главное – все они не падали вниз, хотя, казалось, просто висели в бездне, ни на что не опираясь.

Лаврик оказался прав.

Несмотря на то что Кирилл опустился ниже того места, где висел раньше, всего на метр-полтора, волокна вуали в глубинах пропасти засветились ярче и распались на мириады мерцающих звёздочек. Больше всего эта картина напоминала сетчато-волокнистую структуру Вселенной, какой её изображали в учебниках по астрономии.

– Что это?! – пробормотал Кирилл.

Лаврик вместо ответа проворно спустился ещё ниже и уже оттуда, помолчав, уверенно проговорил:

– Это разрыв реальности… Моя ПН реализовалась практически, каким-то образом воздействовав на физику нашей Вселенной. Капитан не блефовал, он точно из параллельного измерения.

– Он говорил о каких-то уровнях…

– Какая разница! Он не врал. Спустись ко мне, отсюда галактики и звезды видны ещё лучше.

Кирилл сполз к Лаврентию, отмечая явное укрупнение звёзд, галактических вихрей и скоплений. Впечатление было такое, будто он приблизился к звёздным волокнам не на два метра, а по крайней мере на тысячи световых лет.

– Я сплю! – зачарованно проговорил Кирилл.

– Есть мнение, что жизнь вообще всего лишь сон, снящийся богу. Но так как я точно знаю, что не сплю, то и ты бодрствуешь.

– Но это же чушь!

– Один писатель[22] говорил, что девяносто процентов чего бы то ни было в мире – полная чушь. Я с ним солидарен.

Кирилл насытился висением над пропастью и созерцанием Вселенной под ногами, сказал не допускающим возражений тоном:

– Все, хватит любоваться чужими снами! Поднимайся и выключай машину!

Лаврик хотел возразить, но посмотрел на лицо Тихомирова и без лишних слов начал карабкаться по дырчатой оболочке «корня» к креслу. За ним вылез Кирилл, вцепился в подлокотник, молясь в душе, чтобы кресло не опрокинулось. Однако оно стояло прочно, как приклеенное, по сути, опираясь лишь на «корень», и подчинялось, очевидно, тем законам, которые поддерживала запущенная Лаврентием программа Преодоления Невозможного.

– Выключай машину на хрен!

Лаврентий несколько раз «кликнул» мышкой, сворачивая программу, и тотчас же «корни» начали втягиваться в кресло, стол и шкаф, бездна подернулась дымкой, проявился узор паркета, уплотняясь до консистенции настоящих древесных планок, перепончатый «гриб» с «живым глазом» на нём превратился в стол и монитор. Последний раз вздрогнули стены, и всё успокоилось.