Светлый фон

Пробежавшись по полочкам с реактивами, и ужаснувшись набежавшей сумме за редкие крафтовые материалы, Леорик все же выбрал в списке доступных ему рецептов новое зелье, и нажал "Приготовить".

Руки сами заметались, что то кроша, смешивая и переливая из колбы в колбу.

Танк всегда удивлялся этому эффекту, и ему было забавно наблюдать за руками, жившими своей жизнью.

Вскоре зелье было готова. Колба с красноватой жижей. Осталось только испытать.

Выйдя из лаборатории, Леорик прыгнул телепортом в подземный город, и сразу же отправился на площадь, где собирался встретиться с духом.

Призраки парили ожидая танка, наверное несколькими десятками, тот самый баньши, с которым Леорик говорил вчера, выдвинулся вперед.

— Мы обсудили твое предложение, и готовы выполнить одну твою просьбу за то, что ты нас упокоишь. Это будет справедливо.

— Вот так сразу? И что, торговаться нельзя?

— Мы высказали свое предложение. Исполнение одной твоей просьбы, даже если нужно будет уничтожить целый город, на наше упокоение.

— Всего одной разовой акции, мне мало. Я прошу вас перейти ко мне на постоянную службу, сроком скажем, на сто лет.

— Время не имеет для нас большого значения, но век подчинения тебе, за то что бы мы могли умереть, это слишком высокая цена.

— А кто кроме меня вас упокоит? Возможно вам придется ждать не одну сотню лет, прежде чем вас кто то найдет. Лучше уж сто лет службы, чем тысяча лет ожидания.

— Нет. Ожидание лучше — мы погрузимся в сон, и рано или поздно, дождемся кого ни будь еще. Лучше подождать дольше, но нам не придется никого убивать, ведь именно наши бойцовские качества тебя интересуют в первую очередь, верно?

— Верно. Вы мне нужны именно как очень сильные бойцы, но если я предложу вам не смерть а жизнь?

— Это невозможно, к сожалению…

— Как говорил один мой знакомый, нет ничего невозможного. Леорик шагнул вперед, протягивая колбу с зельем.

— Ну, кто желает убедиться в том что я говорю правду?

— Что это?

— Это зелье, воскрешающее нежить. Я предлагаю расплатиться с вами за службу именно им.

— Сто лет? Не слишком ли это много?