– Смотри, – пихнул меня в бок Панченко. – Новую цель обнаружили.

И верно, до сих пор огонь велся по заранее разведанным целям, обозначенным на нашей карте. А теперь, видимо, аэронавт что-то углядел, и артиллеристы перенесли огонь на новые объекты. Там, куда они целились, на первый взгляд ничего подозрительного не было, только маленький белый холмик, притаившийся в небольшой ложбинке. Но вдруг снежные стены, скрывавшие замаскированную огневую позицию, рухнули, и стали видны два орудия и их суетящиеся расчеты, готовящиеся к стрельбе. Поняв, что им уже не спрятаться, немцы решили ответить огнем, и необнаруженная ранее батарея гаубиц начала огрызаться. Но так как фрицы ничего не видели, кроме аэростата, то они стали обстреливать воздухоплавательный отряд, ориентируясь по тросу, на котором держался аппарат. Вокруг летно-подъемной части вздыбились разрывы, причем легшие довольно точно. Наверняка среди бойцов дивизиона появились погибшие и раненые. Жаль, первые потери в этой операции. Но нельзя сказать, что бойцы погибли зря. Если бы не корректировка с воздуха, спрятанная батарея могла бы натворить дел, ударив во фланг нашим наступающим полкам.

Однако долго немцам стрелять не пришлось, наш наблюдатель сработал отлично. Он точно определил координаты цели и умело скорректировал огонь, так что всего нескольких залпов, выпущенных по батарее, оказалось достаточно, чтобы она замолкла, а затем мощный взрыв боеприпасов полностью разметал вражескую огневую позицию.

Я помахал в сторону аэростата, хотя было понятно, что артиллерист меня не заметит, и вдруг замер. Воздушный аппарат, прежде висевший на одном месте, вдруг начал стремительно подниматься в небо, и к тому же его относило ветром к северо-западу. Видимо, осколком перебило трос, соединяющий аэростат с лебедкой, и воздушный шар унесся в свободный полет. А выпускной клапан, наверно, заело, раз он не может спуститься.

Как я успел заметить, это происшествие взволновало не только меня. Офицеры на нашем дивизионном НП вдруг не на шутку разволновались. Некоторые из них, вместо того чтобы наблюдать за обстановкой, принялись следить за аэростатом, весьма эмоционально размахивая при этом руками.

– Чего они так волнуются, ведь немецких сюрпризов тут наверняка больше не осталось? – поинтересовался я у лейтенанта. – Мы и без наблюдателя управимся.

– Так там же сын комдива летит! – воскликнул Панченко. – Ты не знал?

Порывшись в памяти, я припомнил все, что мне рассказывали о генерале, и позволил себе усомниться:

– Не, не может это быть сын Кончица. Ему же только шестнадцать.