— Спасибо, что спасла его, — произнёс Кирстен. Опять он пытается к ней в доверие втереться! — Мы служили с ним вместе. Хороший человек. Да только слишком уж гордый. После войны и непоняток с Анорой, мне кажется, он съехал с катушек. Может, награждение поможет ему прийти в себя.

Сабрина молчала, рассматривая свои руки. Она вспомнила гигантские лапища Клэя — небось, аугментированные. Собственные казались ей тонкими, хлипкими. За полторы недели плохого питания и изматывающих тренировок она порядком схуднула. Под кожей бугрились маленькие чёрные блоки имплантатов. «Кто я без них? — подумала Сабрина. — Полноценный солдат? Или соплячка, обученная красивым фокусам? Смогу ли я без них быть такой же сильной, как мама?» Она поняла, что не узнает, пока не попробует сражаться как обычный человек. Вполне возможно, вскоре ей просто не хватит сил, чтобы вообще включать имплантаты.

Кирстен перехватил её взгляд.

— Что ты о них думаешь? — спросил он. — О своих аугментациях.

— Все офицеры их получают, — как можно безразличнее ответила Сабрина. — О них вскоре придётся забыть.

— Я постараюсь договориться, чтобы их у тебя не отнимали.

Принцесса не ответила.

— Настоящее чудо. Если бы не 838-ые, ничего бы не было, — продолжал Кирстен. — Немало им пришлось сааксцев перемолоть, чтобы достигнуть таких успехов.

Сабрина вздрогнула.

— Я, когда ещё учился в Медцентре, видел только прототипы. За полтора года войны прогресс так сильно скакнул…

— И мама разрешала проводить эксперименты над живыми людьми? — перебила командора Сабрина.

— Почему нет? В молодости, когда она была лейтенантом, тактика запугивания сыграла хорошую службу против Стрелков.

— Применять её против сааксцев было тупо, — убеждённо заметила принцесса.

— Зато мы знали, что будем из-за этого сражаться до последнего, — ответил Кирстен. — Я ведь это уже говорил.

— Ещё вы говорили, что знали мать до войны.

Командор слегка улыбнулся. Всего полторы недели назад это лицо выражало только злость, да тупую агрессию.

— Ты не представляешь, как она была прекрасна в своей офицерской униформе. Нам было по двадцать два года, я уже стал практикующим хирургом, вовсю латал людей.

— Я думала, врачи должны быть постарше.

— В Медцентре возраст роли не играет, — заметил Кирстен. — Большую часть работы делают машины, подаренные Эдемом. Врач должен удачно синхронизироваться — а это не всем под силу. Твою маму привезли ко мне с тремя ранениями. Она оставалась в сознании лишь благодаря куче стимуляторов. Помню её взгляд и окровавленные губы. Никогда не смогу забыть. Она ещё сумела улыбнуться через боль и сказала: «Видели бы вы тех, кто в меня стрелял!»