— Диомед, за мной! Корфиний — следишь за порядком! Если к наёмникам приедет подмога, ты знаешь что делать! Сарен…

— Я знаю, босс. Если запахнет говном, вы узнаете обо всём первым. Хорошие новости — я вошёл в систему. Через пару минут заслонов не будет.

Керн удовлетворённо кивнул в ближайшую камеру, ставшую жокею глазами. Диомед встал рядом, перезаряжая пулемёт. От раскалённого ствола громадной железки шёл вонючий дым, душивший лёгкие. Аромат жжёного пороха, металла и липкой оружейной смазки напомнил Керну бой за казино Синей Лагуны, после которого картель пал. Тогда погибло много невиновных, но даже в тот раз на душе не было столь погано.

Менеджер трясущимися руками набрал код от двери хранилища, просканировал глаз и поставил отпечаток пальца. От пота на экране остался жирный след. Как только открылась дверь, мужчина юркнул внутрь, словно мышь в родную норку. Керн и Диомед двинулись следом. Даже под маской Джулиус почувствовал холод, которым дышали помещения. Тайны всегда обитали в сырых, промозглых пещерах, которым разве что не хватало осклизлых монстров для полного соответствия детским страшилкам. Но Керн на своей шкуре знал: хуже людей чудовищ нет.

Обернувшись, Керн бросил взгляд на полуразрушенный главный зал, и в очередной раз поразился бессмысленной и безвкусной роскоши банка Торесов. Каменные атланты держали своды потолка, статуи гербов бывших правящих Домов, вроде грифонов Коннорсов и женщин-гарпий Беллерезе, охраняли входы. Выложенный мозаикой пол изображал дико растущие стебли роз Лоренсов. Торесы не поленились даже позолотить подлокотники кресел, предназначенных для клиентов. Утилизаторы могли распечатать всё, что угодно — если, конечно, их взломать, — но рецепт золота, настоящего золота из старого мира, так и остался секретом. В этом Керн видел определённую иронию. Контрабандисты и преступники окраин могли сколько угодно складывать свои сверхплотные пластинки из Платины. Богатство, которое можно без проблем перегнать в любую другую форму благодаря утилизаторам. Но древний металл всё равно оставался дороже и ценнее — и доступ к нему был только у по-настоящему богатых Семей. При утилизации ненужной вещи гражданин получал ресурсы весом в переработанное изделие, но золото отдавалось в сотни раз дороже своей тяжести. И Торесы с возмутительной простотой разбрасывались такими богатствами. Неудивительно, что их наёмники грызлись до последней капли крови. Семьи мертвецов наверняка утонут в богатстве. Вся память, что останется о несчастных ублюдках, усеявших своими внутренностями пол — это быстро уменьшающиеся цифры на счету в банке.