Трудностей было множество – вымирали целые виды животных и птиц, которые сейчас пытались восстановить. Сама почва начинала истощаться и уже не плодоносила так, как раньше. Но всё это меркло перед главной проблемой.

Давнишний незнакомец из лифта, стоящий рядом с Максимом, чертыхнувшись, выбросил ингалятор. Пустой баллончик упал на пол и завертелся волчком, а мужчина стиснул голову руками и негромко застонал. Окружающие старательно делали вид, что ничего не происходит.

Максим подошёл ближе:

– Последний?

Незнакомец поднял на него мутные глаза.

– Да… – прошептал он.

Максим протянул ингалятор:

– Один вдох. Тут настоящий айон.

Мужчина недоверчиво взял в руки ингалятор. Покрутил редкость в руках, словно пытаясь найти подвох. Медленно он поднёс баллончик с айоном ко рту и сделал короткий вдох. И тут же преобразился: лицо посветлело, посвежело, как будто с него смыли вековую усталость. Так оно и было, в общем-то. Мужчина улыбнулся, подняв голову к небу. Потом посмотрел на Максима и сказал:

– Храни вас Господь, мистер.

– Идите домой и поспите спокойно, – посоветовал Максим.

– Так и сделаю. Ещё раз спасибо вам.

Мужчина ушёл к лифтам, а Максим продолжил размышления. Вот она, главная проблема, – боль. Когда человек отживал положенный ему срок, проходил так называемый «столетний рубеж», боль становилась его постоянным спутником. Она присутствовала всегда и везде, сопровождала повсюду. Эту боль нельзя было приглушить обезболивающими, она накапливалась со временем, и чем дольше человек её чувствовал, тем сильнее она становилась. И в какой-то момент он просто не выдерживал.

…Всё началось тогда, когда первые бессмертные прошли «столетний рубеж». Верхняя граница, когда организм ещё не отторгал иммортализацию, находилась в районе шестидесяти лет; «столетний рубеж» же наступал у каждого индивидуально, но в среднем люди пересекали его именно в сто лет. Поэтому тревогу забили поздно – тогда, когда почти всё население Земли стало вечным.

Медицина ломала голову над этой проблемой, ведь физические показатели человека, испытывающего психические муки и боль, оставались в пределах нормы. Так и не найдя никакого решения, прошедших «столетний рубеж» укладывали в гибернатории, в анабиозные камеры, – только в таком случае человек переставал чувствовать боль.

Максим вспомнил древнее изречение: «Зарази СПИДом всех мировых лидеров, и лекарство найдут через два дня». Так и получилось, правда, два дня растянулись на десятилетия. И тут открывалась самая противоречивая, спорная и пугающая страница в истории человечества.