— Пусть кушаны переправляются. Все. — Велисарий повернулся к курьеру:

— Попроси Аббу отправить ракету, когда йетайцы почти полностью переправятся. И скажи старому маньяку, чтобы удостоверился, что он сам вне пределов досягаемости врага. Ты понял? Я хочу, чтобы он был в безопасности!

Араб улыбнулся.

— Он будет в безопасности, полководец. Конечно, придется тащить его за волосы. Но он будет в безопасности.

Мгновение спустя курьер уехал.

Велисарий повернулся назад к Маврикию. Потрепанный в боях ветеран гневно смотрел на него.

— Гляди на это так, — мило сказал Велисарий. — Я только что дал тебе то, что ты ценишь больше всего. Кое-что еще, по поводу чего можно хмуриться.

Теперь Маврикий хмурился яростно.

— О, великолепно, — проворчал Валентин в сторону. — Как раз то, что нам нужно. Восемь тысяч кушанов.

Велисарий проигнорировал и взгляд, и бормотание. Стал опять чесать подбородок, но быстро прекратил. Он принял решение и будет его придерживаться.

Возможно, плохое решение. Оно может в конце оказаться гибельным. Но он подумал о людях, которые любят делать ставки, когда им нечего ставить, кроме чувства юмора. И больше всего он помнил человека с железным лицом. Жесткого человека, который в двух жизнях и в двух будущих принял одно и то же мягкое решение. Решение, которое, как знал Велисарий, этот человек принял бы всегда, в любой жизни и в любом будущем.

Тогда он расслабился. Уверенный не в своем решении, а в своей душе.

— Пусть перебираются, — пробормотал он. — Пусть перебираются.

Он слегка склонил голову набок.

— Василий готов?

— Не дури, — проворчал Маврикий.

Велисарий улыбнулся. Минуту спустя он снова склонил голову набок.

— Все в безопасности? — спросил он.

— Не дури, — проворчал Маврикий.

— Все, кроме нас, — прошипел Валентин. — Остались только мы. Последние сирийцы ушли пять минут назад.