От Куинна я получал также инструкции более персонального плана.

— Вам пора состричь волосы, — сказал он мне в начале сентября.

— Вы имеете ввиду покороче?

— Совсем.

— Вы предлагаете мне обрить череп?

— Именно об этом я и говорю.

— Нет, — сказал я. — Если и есть какая-то глупая прихоть, к которой я питаю отвращение, так это…

— Это не имеет отношения к делу. Так что с этого месяца вы начинаете носить волосы именно так. Займитесь этим завтра, Лью.

— Я никогда не имел ничего общего с пруссаками, — возражал я, — это настолько не соответствует моим…

— Надо, — сказал Карваджал просто. — Как вы можете с этим спорить?

Да и что было толку в спорах? Он ВИДЕЛ меня лысым, так что я должен был пойти и превратиться в пруссака. Не задавай мне никаких вопросов, сказал мне этот человек, когда я пришел к нему — просто следуй сценарию, малыш.

Я с писком затащил себя в парикмахерскую. И вышел оттуда гротесковым Эрихом фон Штрохаймомоминус — монокль и пластмассовый воротничок.

— Как ты волшебно выглядишь! — воскликнула Сундара. — Грандиозно!

Он нежно провела пальцами по моему колючему скальпу. Это было впервые за два-три месяца, когда между нами возникли какие-то флюиды. Ей нравилась стрижка, она просто обожала ее. Конечно, иметь на голове такую сжатую стерню было как раз в стиле сумасшедшего Транзита. Для нее это было знаком, что я, может быть, приму эту религию.

Затем последовали другие приказы.

— Проведите выходные дни в Каракасе, — велел Карваджал. — Зафрахтуйте рыболовное судно. Вы поймаете меч-рыбу.

— Почему?

— Делайте, — произнес он неумолимо.

— Я считаю, что мне просто неуместно ехать в…

— Пожалуйста, Лью. С вами так трудно.