И, недолго думая, вскричал Апла, царь сволочи:

— Разнесем же в щепу во имя бога нашего Бэл-Мардука этот пограничный пост и всю обслугу его!

Взревела армия, охваченная, как один человек, религиозным порывом, и смела пограничный пост, разорвав при том в клочья всех нуритов, писца и случившегося поблизости шофера. Нуриты отбивались, как львы, и убили пять тысяч человек, но остальные девяносто пять тысяч с криком радости устремились в глубь страны.

А по пятам за сволочью вавилонской следовали стальные колонны Второй Урукской танковой дивизии во главе с многоопытным, осторожным и беспощадным Гимиллу.

Не спешили.

Сволочь же неслась вперед, круша все на пути своем и оставляя позади себя только трупы и развалины. Ночами стояли на пашнях, жгли костры и лакомились волами, коих целиком жарили, насаживая на огромные телеграфные столбы. И не было в армии, полной священного пыла, голодных или мерзнущих, нуждающихся или бедных. Все облачились в одежды, снятые с убитых эламитов, каждый обзавелся сапогами или сандалиями, а кое-кто и шнурованными ботинками на каучуковой подошве. Всяк украсился золотой диадемой или гривной, руки расцветились браслетами и кольцами, плечи — пестрыми шелками. И тела, вонявшие прежде лишь потом да мочой, умастились благовониями, такими крепкими, что обозные лошади чихали и беспокойно ржали.

Нуриты тревожили сволочь Аплину ночами, наскакивая, когда все были уже пьяны, из темноты — десяток подвижных всадников в развевающихся бело-золотых плащах, с закутанными в покрывала лицами. Поднимали на пики, будто цыплят, бросали в костер, на объедки и кости. И во множестве гибли таким образом воины Аплы, однако нескончаем был их поток и потому, хоть и сокращаясь, продолжали неуклонно продвигаться к столице Нуры, пророка и террориста.

И вот у реки Диалу, в пяти милях от города Сюзи, сошлись, наконец, Апла и Гимиллу. Восторгу не было предела. Пехотинцы валились на колени, целуя гусеницы танков, а после и губы своих собратьев по оружию, пришедших в эту чуждую страну вызволять священный золотой истукан Бэл-Мардука.

Дальше вместе пошли, бок о бок, договорившись о взаимодействии и поклявшись священными именами, что будут выручать друг друга в битвах с неверными.

Радостно было пехоте (ибо так отныне наименовалась сволочь) бежать за танками Второй Урукской. И предчувствием побед полнились сердца, ибо с тех пор, как танки соединились с людьми Аплы на марше, не осмеливались больше конные нуриты нападать ночами на опившихся и объевшихся воинов.

Так шли негостеприимной землей эламской на выручку святыне своей. Ревели моторы, кричались песни и священные гимны, реяли знамена с изображением золотого тельца по лазоревому полю. Ни одного пленного не шло за воинством, ибо всех врагов убивали на месте. Где проходили, там пепелища оставались, и ничто живое не шевелилось за спиной у победоносной армии, только разве что какая-нибудь жестяная банка с жалобным глухим позвякиванием катится, гонимая ветром, по выжженной равнине.