— Разумеется, — сказал Бэлшуну. — Я готов. Любая ваша просьба. Или почти любая. Вы у меня в гостях, господин Даян.

Стало быть, денег не спросит, подумал я. Но вслух этого говорить не стал.

Вернул ему «Главную книгу».

Его глаза засветились.

— Впечатляет, не так ли?

— Да, господин Бэлшуну. Именно впечатляет.

Он присел на край моей кровати. Я еще не переоделся и лежал, будто хворый, в ночной рубашке тончайшего батиста, обшитой кружевами.

— Я хотел сказать, господин Бэлшуну, что сперва хотел бы убедиться в том, что ваши эксперименты безопасны для моей тонкой психики. Видите ли, я человек впечатлительный, плохо приспособленный к новым переживаниям… нервный…

Он кивал, нетерпеливый. Я неспешно завершил:

— Словом, для начала я не отказался бы посмотреть, как вы отправляете в прошлые жизни других людей.

Он развел руками.

— Нет ничего проще. Считайте, что вы приглашены участвовать в сеансе в качестве наблюдателя, господин Даян.

— Договорились, — сказал я. И крикнул: — Мурзик!..

Мой раб лежал на узкой кушетке, закутанный теплым пледом. Девушка Цира сидела в кресле в углу комнаты, уютно поджав ноги, и неподвижно глядела в одну точку. Ее лицо было строгим и вдохновенным. До меня ей не было никакого дела.

Мне было предложено кресло в другом углу. Я потребовал плед, потому что в комнате было довольно прохладно. Бэлшуну принес мне из своей спальни второй плед и помог закутать ноги.

Мурзик, ошалевая, следил за нами со своей кушетки. Он был похож на мумию. Вернее, он был похож на саркофаг.

Учитель Бэлшуну встал в головах Мурзикова ложа. Мурзик поднял глаза к нему, сверкнув белками.

Учитель Бэлшуну был необычайно серьезен. Если теперь он и смахивал на мясника, то, скорее, на храмового — того, что ежегодно убивает быка на ступенях Центрального Государственного Мардукославилища.

— Друг мой, ты слышишь меня? — вопросил он Мурзика.

— Да, господин, — ответил Мурзик. Покосился на меня. Я сердито махнул ему, чтоб не отвлекался. Мурзик закрыл глаза.