— Давай, выкладывай, в чем дело, и не морочь мне голову!

— Это опиум.

— Что?!

— Опиум, — повторил он с совершенно невинным видом.

— Да ты что, вконец офонарел? На фига тебе эта дрянь? По «дури» заскучал? — Рассвирепевшая Галка размахнулась, чтобы выкинуть склянку. Владик едва успел поймать ее за руку.

— Ты что! — крикнул он. — Блин, это же обезболивающее! Наркоз!

— А ведь и правда… — Галка растерялась. — И как я сама не подумала… Ну и как им пользоваться?

— Не знаю, — честно признался Владик. — Пить давать, наверное. Только я понятия не имею, в каких количествах. Это же от концентрации зависит. Мало дашь — не подействует, много — пациент окочуриться может. Главное, чтобы передоза не было.

— Ладно, — решительно сказала Галка. — Отнесем Леклерку, он лучше нас разберется. У него как раз сейчас раненые есть — вот пускай и проверяет… опытным путем. Только если половину парней при этом угробит, я ему быстро устрою олимпийский заплыв на три тысячи литров!

Так и сделали. Леклерк, разумеется, опять возмущался и опять был вынужден подчиниться. Жалко только, что надолго этого снадобья не хватило бы, поэтому его оставили для самых тяжелых случаев…

…Темные тягучие капли. Одна, две. Больше доктор растворить не рискнул, все-таки перед ним не могучий мужик, а маленькая худенькая женщина. Галка совершенно обессилела, а боль была такая, что начинала сводить с ума. Она покорно слизнула снадобье с ложечки, поморщилась.

— Вот и хорошо, — проговорил доктор, подоткнув одеяло. — Через некоторое время боль утихнет и вы уснете. А это именно то, что вам в данный момент и нужно.

Галка прикрыла глаза: скудный свет, проникавший сквозь цветные стекла кормового окна и занавески, начинал ее мучить. Очень плохой признак.

— Идите к раненым, — едва слышно сказала женщина. — За меня не волнуйтесь. Я… буду спать.

— Мадам, я не оставлю вас без присмотра.

— Доктор, вы нужны на палубе, — с нажимом повторила Галка, не открывая глаз. — Надо — пришлите сюда кого-нибудь, но сами займитесь ранеными.

Доктор махнул рукой: эта несносная женщина всегда настоит на своем.

— Будь по вашему, мадам.

И прислал… кого бы вы думали? Д'Ожерона. Может быть потому что ему, единственному на борту этого корабля, нечего было больше делать. А может, потому что он же был единственным, кому Галка не могла ничего приказать. Господин губернатор не только не возмутился таким произволом судового врача, но и как будто даже не был против. У них с мадам Спарроу частенько возникали противоречия, и дружбой их отношения тоже не назовешь, но все же присутствовала там какая-то неуловимая теплота.