Мадам, я взял на себя смелость отправить доверенного человека в Англию, дабы он расследовал это дело. Если удастся установить имя подлинного автора лживой брошюрки, мы сможем раздуть скандал на всю Европу. Ибо одно дело, когда издатель ради увеличения спроса на книгу делает кое-какие мелкие вставки, и совсем другое, когда распространяется заведомая клевета, призванная очернить человека в глазах общества. Но даже если мы и не установим имя автора — а я подозреваю, что ниточки тянутся в английское адмиралтейство, — сие весьма затруднит поиск — в любом случае Ваше доброе имя будет восстановлено. Ибо доктор Эксвемелин и Хорн намерены судиться с книготорговцем. И если этот негодяй не назовет конкретные имена, а он наверняка знает хотя бы одного или двух причастных, то засудят его самого.
Доктор Эксвемелин, узнав, что я представляю Ваши интересы, принес извинения, ибо его имя было использовано с целью опорочить Вас. Он пообещал ускорить выпуск своей книги[45] и передать Вам через меня один экземпляр с дарственной надписью, так что, вероятно, со следующим письмом Вы получите посылочку. Я мельком заглянул в рукопись. Доктор Эксвемелин, как и любой автор, кое-что приврал либо воспользовался непроверенными слухами, но в целом книга должна быть неплоха. Что же до дела, ради которого я, собственно, и сижу в Голландии, то Хорн заверил меня, что оно будет улажено в течение двух месяцев. Договор давно подписан, остается лишь немного подождать, пока будет закончен набор.
Засим позволю себе пожелать Вам успехов во всех начинаниях и крепкого здоровья.
Преданный Вам
Николас Питерсзоон Схаак.