И Юлия, черпая босоножками снег, выскочила в развевающемся сарафане из сквера в темноту.

Тотчас из той же темноты вылетела бойкая синица и уселась на плечо Юрию Петровичу.

– Привет, Парус!

Лукьянов собрал оставшийся инструмент и, поглядывая на Луну, спросил:

– Как Юлька? Успела?

Синица закинула голову назад и тихо пискнула.

– Спасибо, Парус. Значит, успела, – рухнул спиной в сугроб Лукьянов, и повторил. – Сначала ты разуй его, а уж потом его помой. Чтобы стишок перевести, ты черный камень разыщи. Когда стишок переведешь, то паучка ты враз убьешь. И еще останется семь секунд. Но о себе ничего не говори, иначе ничего не выйдет.

– Надо зажечь лампочку над старым диваном. Знать бы, где этот диван? – продолжал смотреть на Луну Лукьянов. – Кто же это? Лицо знакомое. Неужели Валентина Осиповна?! Приснится же такое!?

Глава 58 Проповедь в троллейбусе

Глава 58

Проповедь в троллейбусе

Из-за ближайшего поворота, гордо скрипя, появился очередной переполненный троллейбус с тусклыми фарами. Ожидавшие сплотились у края остановки. Уныло запели двигатели дверей, заиндевевшие створки устало раздвинулись, прибывшие счастливчики выпрыгнули спинами вперед и исчезли в темноте. Освободившиеся места в троллейбусе были немедленно заняты новыми пассажирами.

Андрей Иванович Зорин, как и предполагалось, был в полной экипировке «а ля мастрэ-сал» бразильского карнавала, с блеском исполненной из гиацинтовых перьев и белоснежного натурального шелка, радужно переливающегося в тусклом свете троллейбусных лампочек. Голову Андрея Ивановича венчал великолепный белоснежно-синий головной убор из тех же перьев в виде огромной короны индейского вождя, а на ступнях было что-то наподобие мокасин из светло-желтой мягкой кожи. Маска уникально смотрелась на задней площадке троллейбуса. Никто из пассажиров не обращал на такого попугая ни малейшего внимания.

Троллейбус сразу же с шумом и без предупреждения захлопнул все двери и начал движение. Люд, привыкший ко всему, неспешно располагался и лениво переговаривался.

– А ведь это все ерунда, – с удовлетворением нарушил хрупкое равновесие поскрипывающей тишины тусклый, но достаточно громкий мужской голосок, – нет никакого Бога, и не было. Вот Гагарин летал – и никого там не видел. И все это фигня!

Троллейбус перестал скрипеть и, мгновенно воцарившаяся тишина сосредоточила стопроцентное внимание к задним дверям, где как раз и находился Андрей Иванович. Все, как один, включая водителя и кондуктора с сумкой на поясе тулупчика, ждали незамедлительной реплики. Особенно сразил всех архаичный аргумент про первого космонавта.