Гонсало! Все, воля у меня закончилась.

  Я скакал за каретой, боясь оглянуться назад. Гонсало...

  Он догнал нас почти на въезде в Ирун. Молча обогнул карету и пристроился впереди. Моя лошадь все больше хромала, мы плелись, отстав на полусотню метров. Почти шагом. Спросить, что произошло там, на посту? Стыдно. Стыдно! Стыдно!!!

  Гонсало проехал молча. Мимо. Стыдно! Стыдно! Стыдно!

  Что говорить, все понятно. Трус, бросил товарища.

  Какая же я сволочь...

  Есть армии, не знающие поражений: они о них (как бы) не догадываются.

  Я - знаю.

   Глава 14

   Глава 14

  Оух... Голова...

  Шея затекла, распухла, даже трогать страшно. Башка гудит - отлежал на каменной скамье, подложив вместо подушки собственную руку. Руку тоже отлежал. И ноги. И вообще - все. Оух... Тестирование закончил.

  Теперь, когда сижу, вцепившись ладонями в холодный засаленный камень скамьи, все плывет перед глазами. Взгляд с трудом фокусируется на толстых деревянных брусьях, подпирающих потолок большой комнаты, отделанной под сарай. Посреди условно жилого пространства сложен огромный слабочадящий камин, дым прозрачными беловатыми клубами выползает в отверстие, проделанное в коническом потолке. Мебель, как таковая, отсутствует, ее заменила вделанная в стену длинная каменная скамья, на которой одиноко сижу я, бедный и несчастный, грязный и оборванный. Таким и проснулся.

  Где я?

  Спроси еще - кто я? Хочешь, скажу?