А чьи тогда слезки натекли мне за шиворот?

Точно крыша моя отправиться сегодня в дальний поход или полет.

Даже точно не знаю — может уже и отправилась.

Подошедшая женщина смотрела мне в лицо, вглядываясь как бы изумленно и тут же недоуменно. Словно она меня знает, но не узнает. Как обычно смотрят на знакомые лица, которые не видели больше десяти лет. Черты лица остаются знакомыми, а остальное …

Может мои черты лица ей чем‑то знакомы. Но я‑то точно первый раз ее вижу. И никогда не видел до этого. Я бы запомнил эти большие красивые карие глаза, отороченные длинными ресницами на красивом лице в обрамлении ниспадающих темных волос, струящихся по мягким плечам.

Роковая женщина.

Так и стоим и молча смотрим друг на друга.

Немая сцена.

Вдруг от моего плеча отклеилась детское улыбающееся личико и, повернувшись к женщине, радостно защебетала:

— Мама, папа ждал нас здесь, на том свете, как ты говорила, — обрадовала девочка свою маму.

А мама девочки почему‑то не очень рада этой встречи «на том свете». Да и «папа» девочки не то чтобы не рад, а просто не знает, что предпринять, чтобы ненароком не разрушить внезапно возникший праздник у ребенка.

Тяжело вздохнув, легонько отрывая от себя девочку, говорю:

— Доченька, сейчас вы с мамой сходите в магазин, а я вас здесь подожду. Ладно?

И поставил на грешную землю такого чистого ангелочка.

— Хорошо, папа. Только ты никуда не уходи. Обещаешь?

— Обещаю! — ответил я, присев на корточки, протягивая ей шоколадку из моего НЗ, незаметно вытащенного из сумки — а это тебе гостинчик.

С блестящими глазками ребенок взял шоколадку и крепко зажал в руке.

— Спасибо, папочка!

И обняла своего папу за шею и чмокнула в щечку.

— Папа, мы с мамой быстро в магазин сходим — и, повернувшись к маме, спросила — правда, мама?