Глава 29
Глава 29
Для того чтобы войти в туннель, начинавшийся в глотке гигантской каменной змеи, нужно было немного пригнуть голову. Но буквально через несколько шагов проход становился больше. Достать до потолка можно было только кончиками пальцев, вытянув руку над головой. Но поскольку сечение прохода имело округлую, слегка вытянутую в вертикальной плоскости форму, идти можно было только друг за другом. К тому же приходилось внимательно смотреть под ноги – через неравные промежутки, от шестидесяти сантиметров до ста двадцати, проход перепоясывали невысокие выступающие гребни. Было совершенно непонятно, для чего они нужны. Брейгель высказал предположение, что создатели этого колоссального монумента именно так представляли себе змею изнутри. С этим не согласился Орсон, заявивший, что даже примитивные люди знали, что змеи внутри вовсе не полые. Осипов сказал, что ежели набить каменную змею всем, что полагается, то пробраться внутри нее будет весьма проблематично. К тому же это мифическая змея, добавил Зунн, и в легенде ясно говорится, что люди, пришедшие в Страну Совершенства, ходят внутри нее по нескольку дней. Вот тут уже все согласились с тем, что несколько дней – это, разумеется, поэтическое преувеличение. Это ж неизвестно, куда можно было зайти. А им нужно было всего-то попасть за стену, пусть и очень высокую. Одним словом, что бы собой ни представляли гребешки, выступающие по периметру прохода, нужно было постоянно быть начеку, чтобы не споткнуться. Приходилось то семенить, то делать огромные шаги. Это было так же неудобно, как ходить по шпалам.
Вскоре квестеры и Зунн догнали аборигенов. Которые не ждали их, стоя на месте, а потихоньку двигались вперед. Завидев фонари, они ускорили шаг. Так что квестерам снова пришлось выступать в роли догоняющих.
Говорить особенно не хотелось. Главным образом потому, что приходилось смотреть говорящему в затылок. Если же говорящий находился сзади, получалось еще хуже: голос эхом раскатывался по проходу, цеплялся за выступы, расплывался, расползался, реверберировал – в результате чего отдельные слова становились совершенно неразличимыми и вся фраза превращалась в абсолютно бесформенное месиво звуков. Лучи фонарей, блуждая по стенам, плавно переходящим в пол и потолок, создавали немного пугающую иллюзию многомерности. Казалось, что всякий раз, когда свет перемещается с одной стены на другую, туннель собирается в гармошку, а затем выворачивается наизнанку. Хотя кто его разберет, может, так оно все и было на самом деле, только путникам не хотелось в это верить. Если бы туннель вдруг начал медленно вращаться вокруг своей продольной оси, этого точно бы никто не заметил. А если бы и заметили, то списали бы странное ощущение на головокружение, которое и без того уже начало мешать адекватно воспринимать реальность.