К собственному удивлению, Дмитрий отметил, что и остальные танкисты испытывают примерно такие же чувства, хоть и не подают виду, и это его успокоило. В конце концов, армия — всегда армия. И дело армии — громить врага. Так было раньше, так есть сейчас и так будет в будущем — в его будущем. Ну, или не в его, а в некоем параллельном мире — разницы-то? Главным, на самом-то деле, являлось то, что все они были готовы идти в бой. Все. До последнего заряжающего, пехотинца или кашевара.

Поначалу подобное стремление идти на смерть успевшему повоевать на двух войнах десантнику казалось излишним, а то и вовсе наигранным, ведь большинство бойцов, особенно ветеранов, прекрасно понимали, каковы их реальные шансы уцелеть в бою, но вскоре Захаров наконец понял, в чем дело. Все оказалось совсем просто. До обидного — для него самого — просто. Менталитет. Он-то, наивный, подсознательно сравнивал людей этого времени со своими современниками, удивляясь их искренней готовности умереть за Родину. Вот в этом-то и крылась главная ошибка: эти люди и на самом деле были готовы умереть за свою страну и свой народ! Просто готовы, потому что понимали, что ждет впереди, если не уничтожить врага, пусть и ценой собственной жизни! Они не воевали за материальные ценности или идею, они воевали… нет, не за себя даже, — а за всех тех, кто остался за их спиной. Матерей, жен, детей. Даже в том случае, если всю их родню уничтожили оккупанты. Да, даже в этом случае они шли в бой не мстить за мертвых, а сражаться за живых!

И когда Дмитрий окончательно все это осознал, ему внезапно стало безумно стыдно. И за себя, и за тех, кто остался в сытом высокотехнологичном будущем общества тотального потребления. Способны ли они, возникни необходимость, повторить судьбу предков? Хватит ли у них решимости пойти в бой, зная, что шансы уцелеть равны нулю? Или всё, на что они способны, — бесконечно (и безопасно для себя, разумеется) сраться в коментах в уютных интернет-блогах? Ну, или, предположим, стоять на разномастных и хорошо оплачиваемых «майданах» очередной «цветной революции»?

Осознав всё это, Захаров неожиданно нашел ответ и на еще один вопрос, мучивший его с того самого дня, когда их с Васькой Красновым сознания на миг стали единым целым. Поначалу-то он никак не мог понять, что нашла в наивном и простодушном лейтенанте соседка Сонька, которую он запомнил хоть и не по годам умной и эрудированной, но довольно-таки взбалмошной и ветреной девчонкой образца две тысячи десятых годов. А сейчас понял. Привыкшая совсем к иному окружению, иным нравам и запросам сверстников девушка вдруг увидела перед собой настоящего мужика. Или нет, не так, не мужика даже, а человека. Личность. Того, для кого наличие в кармане пухлого кошелька, навороченного смартфона и крутой «тачки» ничего не значит, вообще ничего. Любящая «початиться» в Сети или подрыгать ногами на ночной дискотеке на морском берегу, девушка оказалась куда глубже и дальновиднее, нежели он представлял. И это его весьма и весьма обрадовало.