— Ты чего, Вась? — встревоженно зашептал разведчик. — У тебя такое лицо стало… нехорошее, в общем. Вспомнил чего?

— Вспомнил. «Тигры» это, новые немецкие тяжелые танки.

— Серьезно? — лейтенант снова приник к биноклю. — Ни разу вживую не видел, только слышал. И как?

— Что «и как»? — не понял десантник.

— Ну, как они в бою?

— Нормально. Всю мою роту пожгли, до последнего танка, а сами только три машины потеряли, да и те в борт подбить удалось, вот как они в бою, — не глядя на товарища, ответил Захаров. И лишь после этого понял, что в очередной раз сказал то, чего говорить категорически не следовало. Ведь в той атаке сражался и погибал не он, а старший сержант Ваня Торсов. И если разведчик запомнит его короткий рассказ, проблем у него прибавится. Впрочем, особых переживаний Дмитрий не испытывал — сначала нужно вернуться обратно, а уж там? А уж там — как кривая вывезет. Не впервой.

Помолчав, товарищ легонько коснулся рукава его камуфляжа, после болотной эпопеи окончательно потерявшего былой вид:

— Вась, ты это… извини, я ж не знал… я ж все понимаю… извини, ладно?

— Да нормально все, Дениска, нормально. Привык уже. Проехали.

— Слушай, как по мне, так уходить пора.

— И как можно скорее, — криво усмехнулся десантник. — Давай с картой поработай, а я пока понаблюдаю. Кстати, если что, комбату передашь, что никакого прорыва они не готовят, тут «батя» ошибся.

— Отчего так считаешь? — рассеянно поинтересовался разведчик, нанося на карту условные обозначения.

— Сам посуди: если и устраивать прорыв — так только, пока фронт окончательно не устаканился, так? То есть в ближайшие дни, в крайнем случае, недели. Наблюдаешь ты тут подходящие силы? Я, например, нет. Прорыв — это не только танки, а еще и артиллерия, и тылы, и главное — пехота. Значит, что? Значит, готовятся не к прорыву, а к полноценному наступлению. Но не сейчас. Может, в мае, что вряд ли, а, скорее, в июне — июле. Пока же просто копят силы. Правильно рассуждаю?

— Ага, — не прерываясь, кивнул головой товарищ. — Верно рассуждаешь, танкист. Что-то еще?

Понаблюдав пару секунд за порхающим в руке разведчика простым карандашом, пятнавшим девственно-чистую карту условными пометками, Захаров докончил, торопливо пряча за отворот бинокль, чтоб не мешался при движении:

— Уходить нужно, лейтенант. Прямо сейчас. Времени нет.

— Что там? — вскинулся тот. — Мои-то молчат?

— Твои-то, может, и молчат, а вот моя задница — нет. Предчувствие у меня, понимаешь ли, хуже некуда. И вон та тропка очень не нравится, категорически просто. Видишь? А проходит она слишком уж от нас близко, и десятка метров не будет.