Артем наблюдал за встречей издали. У него была на этом вечере своя роль; расфуфыренная блондинка Вика не отходила от него ни на шаг, в то время как Тоня Дрозд разыгрывала, будто по нотам, бурный роман с мальчиком из параллельного класса. Молодежь казалась чуть пьяной, хотя алкоголь был строго-настрого запрещен на этом грандиозном, затопившем весь город празднике; Лидка сто раз предупредила Артема насчет возможных провокаций. Не брать в рот ничего, кроме лимонада, не брать в руки никаких бутылок вообще. И постоянно быть у всех на виду.

Она видела, как он подошел к матери сразу после их с Лидкой разговора. И о чем-то спросил, нарочито беспечно, но Лидка прекрасно видела, как он напряжен.

Она не слышала, что ответила мать, и не видела ее лица. Максимова прошла в раздевалку, а Артем остался на месте, улыбаясь, но не очень естественно, а рядом уже прыгала блондинка Вика, предлагая пойти в вестибюль, где давно уже начались танцы…

Лидка подумала, что так одиноко, как сейчас, ему еще никогда не было. Что весь этот вечер, в меру официозный, в меру раскованный, оказался вдруг точной моделью бестолкового мира, в котором они с Лидкой чуют друг друга за версту, но не имеют права перекинуться словечком, чтобы не вызвать кривотолков. И мать, измученная подозрениями, но не имеющая доказательств. И прыгучая Вика, демонстрирующая всем свое право обнимать его за плечи. И Тоня Дрозд, полагающая, что буйные танцы с верзилой из параллельного класса дают ей преимущество в чьих-либо глазах.

Он улыбался, по мере сил притормаживая раззадорившуюся Вику, но улыбка была все более жалкой.

Ему было одиноко – и страшно. Обычный страх перед будущим, охватывающий невесту на пороге церкви или выпускника на сцене актового зала, был тут совершенно ни при чем.

Лидка стиснула зубы. Нежность стояла в ней, сочувствие и нежность – по ноздри. Почти материнское, как ни крути, чувство.

Она шагнула вперед, и весь этот зал, расфуфыренные девчонки, приодевшиеся учителя и взбудораженные родители, столы с бутербродами и лимонадом, сипящие микрофоны, желтый под слоем мастики паркет, надувные шарики и цветные флажочки – весь этот зал двинулся сперва на нее, а потом мимо, и двигался все быстрее, размазываясь в движении, теряя четкость.

Совсем рядом оказалось румяное, чуть капризное личико Вики. Она уже теряла терпение:

– Тем, ну мы так и будем стоять здесь сто…

Она осеклась, потому что Лидка подошла уже достаточно близко, чтобы попасть в поле Викиного внимания.

– Ну, ребята, как проходит вечер? – спросила Лидка, широко улыбаясь и внутренне морщась от отвратительно-казенной фразы.