– Нет.

Славка молчал, плечи его поднимались и опадали. Не хватил бы его удар, подумала Лидка. На такой-то жаре…

– А где твой молоденький мальчик? – елейным тоном спросил вдруг Зарудный. – Где твой маленький школьник, такой милый и сладенький? А?

Лидка молчала. Легкий ветерок со стороны сортиров носил невыносимый аммиачный запах.

По утрам у нее болела спина и набрякали веки, к вечеру ныли опутанные венами ноги. Лидка купила в галантерее конвертик хны, и вместо седых волос в ее прическе обнаружились теперь ярко-красные.

Последний апокалипсис стоил ей нескольких лет жизни. Что совсем не удивительно, если учесть, ЧТО это был за апокалипсис.

Возможно, просчитался Рысюк. Возможно, просчитались Стужа и штаб ГО, но пружина, заботливо взводимая в ожидании времени «икс», лопнула гораздо раньше. Лопнула – и мало кто не почувствовал ее отдачи.

Августовская давка с многочисленными жертвами породила раскол внутри ГО. Вернее, спровоцировала его начало, потому что сам раскол назревал уже давно. Выплыли на всеобщее обозрение целые груды грязного белья, оказалось, что Стужа, а с ним и все высокопоставленные чиновники давно откорректировали списки первоочередной эвакуации, внеся туда всех своих родственников. Условленное время доросло до полутора часов. Деньги, выделяемые на учения, оседали в самых разнообразных карманах.

Начались перебои с хлебом и электричеством. У Лидки с Артемом целыми днями не было света, как, впрочем, и у половины города; оба перепробовали по десятку работ и приработков, пока летом 19 года Максимов не поступил наконец в университет.

(Граждане, способные дестабилизировать эвакуацию, подлежали тайной изоляции, причем круг таких граждан все время ширился. Сперва это были психически больные, алкоголики и рецидивисты; уже в те времена широко распространился термин «общественная недееспособность». На 20 году цикла одной «недейки» было вполне достаточно, чтобы загреметь «на изолят».)

Утомленные тяжелыми вступительными экзаменами, они с утра до вечера валялись на пляже. Время от времени Максимов отлучался попрыгать с вышки или поиграть в волейбол, и Лидка, затаившись, наблюдала, как скачет под солнцем бронзовотелый коренастый красавец и как со всех шезлонгов и подстилочек за ним следят внимательные девичьи глаза.

К тому времени она уже носила закрытый купальник. Очень закрытый. И предпочитала держаться в тени…

(На старых баржах, выведенных далеко в море, устроены были изоляционные лагеря; предполагалось, что согласно популяционному закону для собранных в одном месте отщепенцев откроются отдельные Ворота. «Система барж» не дожила до апокалипсиса – во время одного из штормов по лагерям прокатился бунт, охрану, не успевшую перейти на сторону бунтовщиков, сбросили в море и на шлюпках, захваченных катерах, а то и просто на плотах под парусом разбежались кто куда – в основном за границу.