– Лидочка… – И прикоснулся к ней. Жест был одновременно фривольный и ласковый. Жест-пароль, шестнадцать лет назад Лидка не сомневалась бы, что последует за этим жестом. Когда сыграны первые несколько тактов, знакомая мелодия продолжается сама собой…

– Артем, ты с ума сошел? Раньше я годилась тебе в матери, а теперь, наверное, в бабушки?

Он молчал и смотрел на нее.

О да, не зря еще в школе за ним табунами ходили девочки. Не зря эта стерва Дрозд хранила обиду шестнадцать лет… Да и она, Лидка, не просто так купилась на собственного ученика. Что-то в нем было, в этом мальчишке. В этом бывшем мальчишке.

– Лидочка… Теперь мне кажется, что это я взрослый, а ты – маленькая. Потому что это же по-детски – пугаться, отбрыкиваться, говорить глупости…

И он сделал следующий, полагающийся по давнему ритуалу жест; Лидка с ужасом ощутила, что его прикосновения не остаются без ответа.

И поспешила отстраниться.

– Артем, ты уверен, что у тебя в ванной не прячутся корреспонденты газеты «Пикант»?

Он сразу же убрал руку. Посмотрел удивленно:

– Лида, я думал…

Не договорил. Поднялся. Отошел к столу.

– Лида… Лидия Анатольевна, я хочу предложить вам… стать моей женой. Завтра. Сегодня. Официально.

Лидка молчала.

В комнате едва ощутимо пахло одеколоном. Терпким. Тяжелым. Очень мужским.

– Я говорю совершенно серьезно. Все твои недоброжелатели лопнут, подавятся собственной желчью.

Лидка чуть заметно усмехнулась.

– Я клянусь оберегать тебя, Лида. Быть рядом, что бы ни случилось. От этой минуты и до самой смерти. Хочешь, я стану твоим секретарем. Помощником. Лаборантом…

– У меня хватает помощников и лаборантов, – сказала Лидка через силу.

То ли запах был причиной, то ли Максимов как-то по-особенному смотрел, но те места на ее теле, которых успела коснуться максимовская ладонь, начинали жить своей обособленной жизнью. Горячий озноб потихоньку затапливал Лидку от макушки до пят.

– Я стану… Лид, как бы это странно ни звучало… я стану отцом твоему сыну. Ему же нужен… Я люблю тебя. И я полюблю его. Понимаешь?